Старуха 3
Шрифт:
— Спасибо… — растерянно ответила на эту тираду Вера, — но я же не за ордена…
— Конечно не за ордена, — рассмеялся Иосиф Виссарионович, — но без ордена обойтись не получилось. А так как мы точно знаем, за что ты, Старуха, трудишься, то орден тебе — это бесплатный подарок к основной награде.
При этих словах Валериан Владимирович нагнулся и вытащил из-за стола большой деревянный ящик:
— А это тебе настоящая награда, дюжина бутылок «Дом Периньон». Честно говоря, мы хотели советского шампанского тебе подарить, но из Крыма ответили, что только в октябре оно созреет, так что бери пока это — как временную замену.
Тут уже все в кабинете рассмеялись, а Сталин добавил:
— Вера, мы на самом деле знаем твое отношение к наградам, но думаем, что об этом широкую общественность
— Да не делала я ничего особого, просто собрала разные чужие идеи и как-то их реализовала.
— А стране именно реализация этих идей и важна.
— А еще важно, — добавил Лаврентий Павлович, — что ты понимаешь, что действительно стране важно и нужно, и это делаешь, невзирая на… возражения некоторых не понявших это сразу товарищей. Когда, например, ты говорила, что каждому бойцу в войсках КГБ нужно дать по мягкому месту… — при этих словах Куйбышев неприлично заржал, но Лаврентий Павлович на это внимания не обратил, — я думал, что ты чушь несешь. Но война в Монголии показала, что мягкое сиденье в автомобиле действительно важно, бойцы после того, как пятьсот километров по степи проехали, сразу готовы в бой идти, а не отлеживаются сутки, потирая вусмерть отбитые задницы… И таких примеров я десятки могу назвать, так что орден — как выражение уважения к твоим заслугам — ты заслужила. А что пока у тебя орденов немного — так это мы уважаем твое к наградам отношение… Ладно, на сегодня всё, можешь быть свободна. Но учти: вечером мы в гости зайдем, награду в любом случае обмыть надо…
Когда Вера вышла, Иосиф Виссарионович вслух пожаловался:
— Вот ведь нам Старуха вредная попалась! Как ее ублажить, не знаешь: я бы вообще не удивился, если бы она в ответ на награждение мне в морду плюнула бы.
— Это вряд ли, — хмыкнул Валериан Владимирович, — она все же девочка очень умная и выпендривается лишь тогда, когда считает, что иначе своего не добьется. А так как она старается добиться улучшения жизни народа и роста мощи страны, то определенный выпендреж можно ей и простить. Тем более, как верно подметил Лаврентий, часто то, что она была права, окружающие лишь с большим опозданием понимают.
— А иногда вообще не понимают, — с легкой печалью добавил Лаврентий Павлович. — Я, например, до сих пор не понимаю, зачем мегаватты электричества тратятся в научном городке под Красноярском. Хотя Виталий Григорьевич и говорит, что эта работа очень важна. Но чтобы понять почему она важна, мало даже физику в университете выучить, тут нужно еще лет десять наукой заниматься очень непростой.
— Ты имеешь в виде товарища Хлопина? — решил уточнить Сталин. — Он мне небольшую записку составил, там очень доступно изложено, зачем там мегаватты тратятся. Возьми, почитай: кроме всего прочего в ней Виталий Григорьевич подробно описывает, как эти мегаватты электричества скоро нам возвращаться будут. А мегаваттов нам, сколько не дай, все равно маловато будет…
Когда есть много электричества, то можно сделать много очень хорошей стали. А когда есть много великолепной стали, то можно из нее изготовить великолепные паровые котлы, поставить их на новые электростанции и получить еще больше электричества. С помощью которого получить кучу окиси циркония, из которой можно наделать очень стойкие огнеупоры, позволяющие котлам работать лучше и дольше…
Под руководством ректора Энергетического института профессора Рамзина был разработан новый (и относительно небольшой, всего лишь с пятиэтажный дом на три подъезда) сверхкритический котел, поставленный в серийное производство в Подольске. И этот котел прекрасно обеспечивал паром новую трехцилиндровую турбину, серийно производимую в Калуге, — а турбина эта прекрасно крутила генераторы на тридцать два мегаватта, которые делались на
Насколько помнила Вера Андреевна, в СССР с тридцать шестого по сороковой год металлургическая промышленность практически не росла. Новые «индустриальные гиганты» были к тридцать шестому выстроены, сталь с чугуном спокойно так себе выдавали — но выдавали ровно столько, сколько и в годы предыдущие, а новые заводы никто даже строить не собирался. Именно по причине того, что на новых заводах работать было уже некому. А вот когда кадры были обучены, то картина кардинально изменилась, и в сорок первом намечался рост металлургии сразу на треть. Не получилось по понятным причинам — но даже потеряв на оккупированных территориях почти шестьдесят процентов производственных мощностей, страна выпуск стали сохранила практически на довоенном уровне. Правда, Вера искренне считала, что можно и даже нужно наращивание металлургических мощностей не приостанавливать — но, по большому счету, существенно повлиять на рост промышленности она не могла. Но не очень существенно — появились у нее в этом направлении определенные мысли. Пока лишь мысли…
Впрочем, воплощать свои мысли Вера не спешила — у нее появилось много и других дел. Прежде всего дома: все же семейная жизнь накладывает довольно много различных ограничений. Конечно, обед с ужином мужу сготовить — тоже определенное ограничение, но когда сосед позаботился о том, чтобы приготовлением еды в доме (а так же уборкой, стиркой, да и вообще всеми домашними делами) занимались специально подготовленные люди, простые домашние дела много времени не отнимают. Однако люди не только жрут и мусорят, они еще и общаются. Особенно с членами собственной семьи — и это тоже требовало определенного времени. То есть не то, чтобы требовало — просто без такого общения семья как-то не становится именно семьей.
Когда Вера вернулась от Сталина и запихнула коробочку в ящик письменного стола, Витя — скорее из вежливости, чем из любопытства — поинтересовался:
— Ну и зачем тебя аж в воскресенье так срочно из дому выдернули? Что-то произошло? Неприятное?
— Да так, ерунда, — поморщилась Вера, — всучили очередной орден. Невтерпеж им, видите ли, было!
— Орден? Да еще очередной? Счастье мое, а что еще я про тебя не знаю? Да, поздравляю, а орден-то какой? Его же вроде обмыть нужно, я сейчас в магазин сбегаю, вина, что ли, какого-нибудь куплю. Ты какое предпочитаешь?
— Ну вот, родной муж не знает, чем предпочитает напиваться жена! Тебе не стыдно?
— Мне стыдно, тем более что я вообще не видел, чтобы ты когда-нибудь напивалась. Да, честно говоря, и дальше видеть не хочу — но немножко, чтобы традицию поддержать…
— Не надо никуда бежать. Во-первых, у меня в машине ящик шампанского лежит, мне его к ордену как раз для обмытия подарили. А во-вторых, вечером на обмыв гости придут. Кстати, просто заранее предупреждаю: придут все, что есть вообще все, кроме тебя, кто об этом ордене знает… и впредь знать должен.