Старые истории (сборник)
Шрифт:
– А вода спадет - они у тебя, что ж, на горе повиснут?
– Катерник был сердит за утреннюю побудку и презрительно фыркал в свои рыжие прокуренные усы.
– Может, палатку оставишь мне? Для служебной надобности?
– сказал Фомич.
– Дрыхнуть, что ли? И в избе отоспишься...
Катерник запустил свою сирену - она опять протяжно и долго мычала, потом захрапел дизель, забулькала вода под кормой, и катер, описав большую дугу, уплыл, растворился в мутных волнах Прокоши.
А Живой шел домой через все село, как с победой - ружье
– Ма-ам, папка кулеш привез!
11
В ночь накануне Первого мая разыгрался сильный ветер. Фомич был на плотах. Волны стали захлестывать бортовые бревна, вода пошла поверху, бревна осклизли. Потом возле берега начало будто покручивать, и секции полезли друг на дружку. Живой пытался было привязать их к тополям, но веревки то провисали качелями, то натягивались и лопались со свистом, как струны. Фомич понял, что здесь, под горой, плоты ему не удержать в эту бурную ночь. Надо было срочно перегонять их в тихое место. Но перегонять в такую пору было страшновато, да и не управиться одному. Проще всего - вытянуть бы плоты немного на берег, а вода успокоится - снова спустить. Но для этого трактор нужен. Фомич вспомнил, что целый день урчал трактор на ферме, навоз выволакивал. Надо попросить.
Он прибежал к Пашке Воронину, торопливо постучал в окно. Тот вышел на крыльцо, позевывая, увидев Фомича, в избу не пригласил.
– Тебе чего?
– Слушай, дай ты мне трактор на часок - плоты посадить на мель. Не то угонит их в реку. Вишь, какой ветер разгулялся!
– Это как же так? Дать трактор за здорово живешь! Кому? На что?
– То есть как на что? Плоты спасти! Столбы-то не мне на избу, колхозам на освещение...
– Ну так что? Трактор-то не мой, голова, а метээсовский! У него тракторист есть. А там еще и председатель. Как Михаил Михайлович решит. Иди к нему.
– Да куда я пойду в такую пору от плотов!
– взмолился Фомич.
– Позвони ему!
– Тебе надо, ты и звони, - лениво отозвался Пашка, поворачивая к Фомичу свою длинную спину.
– Да по чем я звонить буду? На столб телефонный лезть мне, что ли?
– А мое какое дело?
– Ну, паразит!
– озверел Фомич.
– Свидетели соберу сейчас. Пусть все узнают, что ты отказался государственное имущество спасать. Судить будут тебя, стервеца.
– Ты не стерви, а то я те ахну по кумполу, сразу по-другому зазвонишь, - ответил Пашка спокойным тоном.
– Я тебе сказал, что тракторами не распоряжаюсь. Хочешь - бери мою лошадь.
– Да на что она мне! Звони Гузенкову! Слышишь, не тяни.
Пашка ничего не ответил и скрылся в черном дверном проеме. Через минуту он вышел одетым.
В клубной телефонной будке Пашка долго накручивал ручку, пока ему не ответили.
– Вы что там, сдохли все, что ли?
– выругался он.
– Квартиру Гузенкова мне. Михаил Михайлович? Я - Воронин. Тут плоты ветром угоняет.
Пашка Воронин положил трубку и, весело усмехаясь, с минуту глядел на Фомича.
– Ну, что?
– не выдержал Фомич.
– Он спросил меня: кто за плоты отвечает, Кузькин? Да, говорю. Так вот, пусть эти плоты хоть сейчас сгорят все до единого, он и пальцем не шевельнет. Понял?
– Понял, - медленно выговорил Фомич и вдруг почувствовал, как у него руки от злости задрожали, и ему захотелось ударить в нахальное, смеющееся Пашкино лицо... Или нет! Взять бы сейчас промеж пальцев длинный Пашкин нос, сжать бы его, как клещами, и набок повернуть.
– Я вам это припомню, - сказал Фомич и выбежал из клуба.
На улице темь - глаз коли. Мелкий острый дождь больно сек лицо, хлестко, как дробью, бил в гулкий задубеневший полушубок. "Надо позвать мужиков, - думал Фомич, - попытаться вывести плоты в затон, к Святому озеру. Там затишок. Но кто пойдет в такую пору?"
Он остановился возле дома Васьки Котенка, сельского пастуха, еще не женатого парня. "Ежели того уговорить, он хоть в огонь пойдет", - думал Фомич и знал, что слово на Ваську действует так же, как и на колхозного быка.
Васька хоть и получил прозвище Котенок, но ленив был, как настоящий старый кот. По лени своей он в деревне остался. Пришел из армии, мать говорит ему: "Васька, поезжай в Горький. Там половина Прудков на пароходах ходит".
– "Кого я там не видал". Предлагали ему идти на курсы механизаторов. "Да кого я там не видал", - отвечал свое Васька. Устроился он стадо гонять, три года прошло, а Васька все никак кнута не может сплести. "Да когда его плести! Летом пасти коров надо... А зимой чего стараться? Может, и не придется больше коров гонять?" Так и ходил он впереди стада с палкой.
Была у Васьки еще одна слабость - любил выпить. Фомич на этой слабости и решил сыграть.
На грохот в дверь долго никто не отвечал. Потом в окне появилась круглая Васькина физиономия:
– Кого надо?
– Васька, это я. Выйди на минуту!
– Никак, ты, дядь Федя?! Чего тебе?
– Собирайся скорей! Работенка есть.
– Фомич боялся, как бы Васька окна не закрыл. Тогда его не дозовешься.
– Какая еще работа в такую пору?
– Васька и окна не закрывал, и не проявлял особого интереса.
– Начальник ГЭС звонил мне. Приказал плоты перегнать к Святому озеру. Полсотни на рыло обещает, - соврал Фомич.
– Ну, так завтра и перегоним. Где начальник-то?
– Да начальник там. На станции. А мне наказал расчет произвесть.
– У тебя что за деньги? В твоем кармане - вошь на аркане.
Васька взялся за оконную створку, намереваясь прихлопнуть ее перед носом Фомича.
– Да ты обожди, обожди!
– поймал его за руку Фомич.
– Он мне наказал после работы литру водки поставить.