Старые раны
Шрифт:
На мгновение все стихло, и вот еще один порыв ветра чуть не повалил Сарета на землю, сопровождаемый ревом, от которого заложило уши. Он бился и бился, перебиваясь звуками взмахов перепончатых крыльев и треском деревьев.
Схватка затихала где-то в вышине, только тогда Сарет нащупал ледяную рукоять меча и осмелился поднять голову, чтобы сквозь сетку растрепанных волос увидеть черную тварь, которая металась между ветвей, поднимаясь все выше, а также маленькую почти невесомую темную фигурку верхом на ее спине. Сарет похолодел, при виде того,
Вскоре эти двое стали одним черным, грязным пятном, окунулись высоко в нежно-розовое небо и скрылись с глаз. Еще долго в ушах Сарета стоял вой, которым босорка щедро угощала округу.
Отсчитав еще пару ударов испуганного сердца, Сарет пополз к своей сестре. Он еще слышал ее. Снег под его пальцами становился все краснее и краснее.
* * *
Что-то гремело и ухало над ним, ветви скреблись одна о другую и где-то далеко еще раздавались дикие крики чудовища. Босорка могла вернуться в любой момент еще более озлобленной, чтобы отыграть за свое унижение. Сарет перехватил сестру поудобнее и продолжил брести через ночь, сам не ведая куда направляется. Все равно — только бы уйти. Их лагерь он не нашел, да и не искал слишком тщательно — право, о потере пары пустых мешков он не слишком переживал.
Шел без отдыха до тех пор, пока ветер не задушил все звуки вокруг, а плечи не начали изнывать от боли. И еще немного дальше, чтобы уже ничто не смогло отыскать их в этом черном промерзшем мешке.
Сестра потеряла сознание еще до того, как он смог коснуться ее судорожно сжатой алой руки. Лицо осталось целым, но это было слабым утешением — досталось ей порядочно. Сарет и сам, перемазанный в ее крови, выглядел ходячим мертвецом.
Он остановился на полянке, залитой серебристыми лунными лучами, огляделся. Ни души — ни живой, ни мертвой. Лишь снег медленно прорезал бледный свет и замирал на одежде. Здесь Сарет и упал, не в силах даже вздохнуть без боли.
Сестра вздрогнула, распластавшись на нем, вскрикнула, застонала и перекатилась в снег. Сарет взял ее дрожащую ладонь, нащупал теплый, круглый предмет, зажатый между пальцами. Мелькнул огонек и чуть не ослепил его усталые глаза.
Бесполезен. Пока Викта им не воспользуется — это просто забавная безделушка, не более. А она может и не успеть.
— Ви… — дышал Сарет ей в потное, бледное лицо и тряс за плечо, вкладывая философский камень обратно в ее ладонь. — Ви, очнись! Нельзя сейчас спать!
Сеншес, и здесь… Сколько же крови… Откуда столько?!..
— Са… — вдруг вздохнула она, но не закончила. Сарет вцепился ногтями в ее воротник, бессильно встряхнул и глухо застонал от бессилия. Зарылся лицом в обрывки ее одежды и рвал их зубами. И лежал, себя не помня, пока не почувствовал, как нечто опустилось на землю позади них.
Тихо. Очень тихо.
Он знал, что она найдет их. Ожидал ее появления, но не думал, что та появится так скоро
Громадная крылатая тень застыла в нескольких шагах от них, утопая в плотных тенях. Сидела, по-кошачьи выгнув мохнатую спину, и не сводила с Сарета невидимого плотоядного взгляда. Чтобы добраться до них, ей хватит одного удара сердца — только прыгни, и это будет очень легкий и быстрый прыжок.
Сарет не собирался отдавать ей Викту — сестра и так уже достаточно настрадалась. Он закрыл ее собой, подставив спину когтям безумной твари. Медленно вытащил Рубиновый клинок и упер обломанное острие сестре прямо в грудь… Нужно закончить одним ударом.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук — только и мог стучать бессловесный моторчик в его ушах. Ему тоже было ужасно страшно. Он тоже не хотел затихать.
— У ее есть всего шанс, — прозвучал мягкий голос совсем рядышком. — Она не должна упустить его.
Сарет опешил. Она… разговаривает? Обернулся.
Тварь сделала шаг к ним. Потом другой. А потом из тени выплыла молочно белое лицо.
— Мама… — сглотнул Сарет. На спине у босорки сидела белолицая девочка. Ее ноги по колени вросли в бока чудовища, покорного и спокойного, как сытая кошка.
— Мне так приятно, что ты, наконец, признал меня, сын, — кивнула всадница, по-кошачьи выгибая спину. — Право, драка стоила того. Она не потеряла вашу игрушку?
— Нет.
— Тогда протяни руку. Мне тяжело держать это в себе.
Сарет безропотно подчинился и подставил ладонь с зажатым в ней философским камнем под волосатую морду. Босорка медленно раскрыла зубастую пасть и высунула громадный, черный язычище, которым впору слизывать кожу. Сарет вздрогнул и уже приготовился навсегда распрощаться со своей кистью, но босорка лишь сильно икнула, и в следующее мгновение из ее глотки сверкающим потоком полилась кровь.
Сарет задрожал и не спускал взгляда с горячего ручья, который засасывало вглубь философского камня, и пока поток не иссяк, ни одна капля не коснулась земли. Крови на несколько ведер, и все пошло впрок.
Когда последняя капля растворилась в камне, босорка щелкнула челюстями и закашлялась.
— Теперь молись, сын. Это все, что я могу для вас пока сделать.
— Ч-что это?.. — со смесью страха и любопытства Сарет глядел на сыто горевший алый глазок. Хоть кто-то из них был несказанно счастлив.
— Кровь босорки, — ответило существо. — Мне она ни к чему, а вам пригодится.
— С-спасибо…
— Любая мать поступила бы так же. Поспеши.
Сарет со вздохом облегчения упал на колени и подполз к сестре. Викта дышала с большим трудом, ее изорванная грудь тяжело опускалась и поднималась. Сарет отвернулся — не мог смотреть на нее долго.
— Она без сознания… Что мне делать с этим?..
— А ты разве не можешь?..
— Нет! — выпалил Сарет. — Не могу больше… Я выгорел.