Старый барабанщик
Шрифт:
Таня замахала руками, стала брыкаться — она пробовала приземлиться, но ничего не получалось, Таня всё летела, как какой-нибудь вертолёт. Она подумала, что будет теперь лететь всю жизнь, и как же тогда мама? И Таня снова горько заплакала, как поступил бы всякий на её месте, тем более если темно и никто не видит.
Внизу проплывали чёрные леса и белые поля и неподвижные реки. Лететь было холодно и страшно. Во сне Таня не раз летала. Но летать наяву — совсем другое дело. Тане это занятие решительно не нравилось. Она проголодалась
Неужели никто не придёт девочке на помощь?
На верхушке чёрной ели Таня увидела косматую серую ворону. Таня обрадовалась вороне, как близкой родственнице: когда никого нет, радуешься хоть кому-нибудь. Ворона вертела головой и спокойно смотрела на Таню, как будто ничего особенного не произошло, и ей, вороне, довольно часто приходилось видеть летающих над лесом шестиклассниц.
Таня вспомнила, как полагается вести себя в сказке, и сказала:
— Ворона-ворона, помоги мне, я тебе пригожусь!
— Бр-рось тр-репаться, — грубо каркнула ворона и отвернулась, — нет у меня вр-ремени тебе помогать.
Таня пролетела мимо и только успела погрозить сварливой вороне утюгом. Но грози не грози, а вороне лучше: она летит, куда захочет, а Таня — куда несёт её злой ветер.
Из-под куста вынырнул ушастый заяц. Огляделся вокруг и стал скакать кругами, чтобы согреться.
— Заяц! Помоги мне! — крикнула Таня. — Я тебе пригожусь, вот посмотришь!
— До полусмерти напугала! — замахал лапами заяц. — Не лес стал, а какой-то проходной двор: девчонки летают, зайцев пугают. Нет, сменяю жилплощадь, не хочу здесь жить!
— Трус несчастный, — рассердилась Таня, — помоги приземлиться, кому говорят?
— Не слышу, чего кричишь, — сказал хитрый заяц, — уши совсем отмёрзли. Видишь, какая погода! Сменяюсь к югу поближе, на солнечную сторону.
И опять Таня летит одна в метель и в неизвестность.
Вдруг видит девочка, вышел из берлоги заспанный медведь, сильный, спокойный, вот кто её выручит!
— Мишенька-медведь, — просит Таня, — помоги мне, я тебе пригожусь!
— Ну чего, чего раскричалась, — почёсывается спросонок медведь, — чего расшумелась? Нафталин у тебя есть?
— Откуда же у меня нафталин? Утюг вот есть.
— А на кой он мне, утюг? Я и неглаженый красивый. Меня медведица за нафталином послала в город — моль в берлоге завелась, вот неприятность. Шубу проела в трёх местах. Спешу в магазин, а то закроют.
Ушёл медведь. А Тане хоть совсем пропадай.
Но неизвестно, чем всё это кончится. Может быть, только сначала всё так печально складывается, а потом наладится?
Людоед Митя отпер дверь. На пороге
Мальчик сказал:
— Ага! Попался, который кусался!
— Я не кусался! — испуганно замахал руками людоед. — Я вообще уже очень давно ничего такого себе не позволяю. У меня даже справка есть из домоуправления.
— Я не про тебя, — отмахнулся Серёжка. — Я вот про кого. Сидит как ни в чём не бывало, компотик ест. Как будто не он, злой волшебник Градус, творит всякие безобразные дела, и как будто не от него происходит плохая погода и грипп, и катар этих, как их, верхних дыхательных путей. Я и мой друг, старый барабанщик, вызываем тебя, злой волшебник Градус, на жестокий, беспощадный бой.
Барабанщик пробарабанил боевую, воинственную дробь: тра-та-та-та!
— Это будет открытый бой без жалости и пощады. И смотри у меня! Я давно до тебя добираюсь, только всё времени не было, уроков много задают.
— Это ты у меня смотри! — огрызнулся злой волшебник. — Молод ты ещё со мной тягаться! Видал, Митя, какая молодёжь пошла, наша смена? Лучше бы уроки как следует учил, — добавил он ни к селу ни к городу. Но именно эти слова крепко задели Серёжку, и он буркнул:
— Ладно, это к делу не относится, всё равно вызываем на бой, и всё.
— Боюсь я твоего боя! — хмыкнул Градус. — Я из тебя и твоего барабанщика атмосферные осадки сделаю! Мокрое место останется.
— Хулиган! — разгорячился старый барабанщик и стукнул злого волшебника барабанной палочкой по лбу.
Даже очень добрые и вежливые люди, если их долго обижать, могут выйти из терпения. Вот барабанщик и стукнул Градуса. На злого волшебника это произвело неизгладимое впечатление. Он тихо сказал: «Ой». На лбу у него вскочила большущая шишка.
Злой волшебник зарычал:
— А ну-ка выйдем!
Он хотел перенести бой на улицу: там он был сильнее, ведь в комнате не устроишь урагана или града. Но барабанщик и Серёжа не испугались.
— Выйдем! — сказал Серёжа.
— Выйдем! — сказал барабанщик.
И людоед прогудел:
— Выйдем!
Все надели пальто и тёплые шапки и даже уши завязали, потому что на улице был мороз и колючая метель. Серёжа поёжился от холода и крикнул: «Тангенс-котангенс!»
И в ту же секунду злой волшебник Градус превратился в волчок. Он кружился по двору и мелодично звенел: «Ы-ы-ы-ы». Людоед бегал за ним и не знал, что делать. Он ведь не был волшебником, а простым людоедом. Но делать ничего не пришлось. Градус покружился немного и снова стал Градусом: он-то был самым настоящим волшебником и прекрасно умел расколдовываться. Ему это было так же просто сделать, как тебе решить задачку в два действия, может быть даже ещё проще. И вот он стоит перед Серёжкой и барабанщиком, грозный, злой волшебник, да ещё разозлённый.