Старый дом
Шрифт:
— Говорите, говорите! Видно, опять пакости какие? Ну, что такое? Что такое?
— Да уж как вам сказать, благодетельница, оно не то что… а уж и подумать не знаю как… Видите ли, Нина Александровна…
— Нина! Опять!.. Мало прошлогоднего!.. Упросила дочка… Видно, я ей не показала… Но говорила ведь: еще что-нибудь узнаю — не будет спуску, не стану держать в доме такую… А коли она ей дороже матери… Ну что ж — пусть вместе и уезжают… Что она еще наделала?
— Да уж такое… уж такое!..
Пелагея Петровна только разводила руками.
— Такое… кабы не своими
Генеральша вся так и насторожилась… Она забыла о всех своих недугах, о смерти не было и помину, глаза ее горели. Она так и впилась в лицо Пелагеи Петровны.
— Ну… ну?
— Своими глазами, своими — с глазами!.. С господином Горбатовым молодым… вчера под вечер… за руку держат их и бегут к себе… и заперлись с ним у себя… Я к щелке — там у них щелка есть такая…
— Ну знаю… Ну?!.
— Целовались…
— Что вы?
— Ей-Богу… лопнуть на сем месте! Целовались, сама видела… говорю… да и как целовались-то!..
— Как? Как?
— В засос-с! — с азартом и вдохновением отрезала Пелагея Петровна.
— Пойдите, позовите княгиню, чтобы сейчас, сейчас шла… Дома она? Неужто уехала?.. Не доживу… за ней сейчас, чтобы…
— Дома-с княгиня… бегу…
Княгиня появилась в будуаре встревоженная.
— Maman, голубушка, что с вами?
— Что со мною, ma ch`ere, что со мною… едва жива вот… больна совсем… плохо мне, а вы меня до времени уморить хотите…
— Да что вы… что вы? Кто вас огорчает?
— Вы, вы… с вашей Нинкой! Мерзкая она девчонка и ничего больше… разврат в доме… стыд… скоро весь Петербург говорить будет… ездить перестанут…
Княгиня вспыхнула.
— Maman, не обижайте Нину… не обижайте!.. Это низкая сплетня, вот эта ехидна…
— Ехи-идна-с?! — протянула Пелагея Петровна. — Ваше превосходительство, что же? За что так обижают… я вам служу всей душой… О себе забыла…
Она стала всхлипывать, а потом, приняв вид оскорбленного достоинства, вышла из комнаты, но остановилась за портьерой так, чтобы не проронить ни одного слова. Княгиня разгоралась все больше и больше и теперь уже почти кричала:
— Да, ехидна… ехидна, которую вам не следует слушать… Ну, говорите, что она еще насплетничала? И я докажу вам, что она бессовестная лгунья — и ничего больше…
— Как же, докажешь!.. Да чего же это ты кричишь-то, сударыня?.. Как ты смеешь кричать на мать… уморить хочешь… надоела я вам, видно! Так я вот тебе скажу мое последнее слово… чтобы Нинки в моем доме сегодня же не было!.. Не хочу держать беспутницу, которая таскает к себе молодых людей и с ними целуется…
— А… так вот что!.. — перебила княгиня генеральшу. — Вот что!.. Успокойтесь, maman, и послушайте… Я виновата, ваша компаньонка не солгала…
Пелагея Петровна не выдержала и выскочила из-за портьеры.
— Вот видите-с… а обижаете… бранитесь словами нехорошими, ваше сиятельство!..
— Да вы не торжествуйте! — презрительно заметила ей княгиня. — У нас с вами еще разговор будет… и если я вас поймаю в
Пелагея Петровна мгновенно скрылась за портьерой. Генеральша изумленно и нетерпеливо глядела на дочь. Она была заинтересована в высшей степени.
— Ну, ma cher?
— Нина действительно вчера затащила к себе одного молодого человека и, вероятно, целовалась с ним… Этого молодого человека вы хорошо знаете — это Борис Сергеевич Горбатов…
— Ma ch`ere, ты меня с ума сведешь… Как? Ты знаешь… Ты покрываешь разврат?!.
— Я ничего не покрываю. Я сама хотела сегодня сказать вам, что Нина — невеста… Горбатов сделал ей предложение, и она приняла его…
Пелагея Петровна взвизгнула за портьерой. Генеральша развела руками, да так и осталась…
— Что ты сказала? Повтори, я, кажется, не дослышала… Он ей предложение?..
— Да, что же это вас так удивляет?
— Ma ch`ere, ты с ума сходишь… ведь это невозможно…
— Почему же, maman? Почему? И как же это невозможно, когда это уже случилось…
Но генеральша все продолжала разводить руками…
— Горбатов! Да ведь ты знаешь, какая это древняя, знаменитая фамилия!.. Ты знаешь, что его дед был другом императора Петра III, а отец его, Сергей Борисович, хотя и прожил всю жизнь в деревне, а в молодости, чай помнишь, ma ch`ere, его роль… Какое родство!.. Вот и младший теперь на графине Черновой женился… связи большие… связи… А богатство — куры не клюют…
— Я знаю все это, maman, тем более радуюсь за Нину, но еще больше радуюсь тому что он хороший человек и что они, действительно любят друг друга…
— Но ведь Нина… Ну, она… недурна, конечно… Да как же она может быть madam Gorbatoff?.. Madame Gorbatoff — mais c'est impossible puisqu'elle n'est pas n'ee du tout! Нет, матушка, нет, никогда не бывать этому!.. Если вы сошли с ума… родители… родня… родня не допустит… не допустит!..
— Я думаю, maman, что допустит… Но теперь я ничего говорить не буду, я только что собралась ехать к его матери. Я поеду, поговорю с нею и как вернусь — тотчас же передам вам все, тогда и увидим…
— Поезжай, ma ch`ere, поезжай, что же, поезжай, коли себя не жалеешь… А я бы на твоем месте в такие дела не впутывалась… Сраму себе наживешь только и ничего больше.
— А вот мы это увидим! До свидания, maman!
— До свиданья! Только ты бы поскорее и оттуда прямо ко мне, слышишь — прямо ко мне!
— Непременно!
Княгиня вышла. Пелагея Петровна показалась из-за портьеры.
— Ну, матушка, что скажете? — обратилась к ней генеральша.
— Да уж что тут говорить! — обиженным присвистом отвечала Пелагея Петровна. — Ведь малый ребенок — и тот такой сказке не поверит, а княгиня, вон, верит… А вы, ваше превосходительство, хоть убей меня тут при вас — за меня не заступитесь… что же ведь это — терплю я, терплю от княгинюшки… силушки моей нету!.. Ведь для вас стараюсь, а то для кого же… Слежу, чтобы в доме разных каверз и пакостей не было — а за это что вижу?.. Коли уж на то пошло, видно, мне не жить у вас…