Старый, но крепкий 2
Шрифт:
— Чего-то ты раскис, — пробормотал я. — Так… Что тут у меня?
Осматриваю вновь разложенные на столе травы. Ромашка, мята, тысячелистник, зверобой. Каждый листик, каждый лепесток наполнены энергией.
Еще неделю назад я бы глупо пялился на лежащие перед собой травы, видя лишь то, что видит обычный обыватель. Сейчас же я чувствовал, что смотрю на разобранный пазл. На кусочки чего-то большего, чего-то, что я могу собрать в целое своими руками.
Итак, начнем с ромашки. Не знаю, почему, но чувствую, что так будет правильно. Похоже, меня ведет импровизация.
Срываю
Беру толкушку в руки и начал толочь лепестки прямо в кружке. Не задавая себе вопросов, не отвлекаясь и стараясь не выйти из странного состояния, похожего на медитацию, где тело действует словно само по себе.
Лепестки превращаются в кашицу, влажную и липкую. Добавляю кусочки стеблей — те части, где энергия чувствуется особенно сильно. Стебли жесткие, измельчаются неохотно, но за пять минут кое-как справился.
Потом беру соцветия ромашки, ломаю их пальцами и добавляю в кашицу. Толкушка снова заскрипела по стенкам кружки. Если бы я не боялся сбиться с настроя, спросил бы себя, почему не закинуть соцветия с лепестками.
Спустя минуты три мое терпение было вознаграждено. Кашица в кружке начала меняться. Сначала мне показалось, что свет из окна падает по-другому, но нет: масса в кружке начала темнеть. А еще травы, смешиваясь, тянули к себе энергию.
Не знаю, как описать стороннему человеку, который не чувствует подобного, но я ощущал, будто кашица становится не просто смесью лепестков и стеблей, а чем-то большим. Будто обретает смысл.
Наконец я достаю из печи зашумевшую кастрюльку и вываливаю туда содержимое кружки. Травы смешиваются с водой, в которой клубится Ци. Это зелье получается куда насыщеннее, чем предыдущие.
Импровизация больше не толкает меня под руку. Моя работа закончена.
Алхимия: +1
Я перелил зелье в кружку, взболтал. Зелье темно-зеленое, почти черное и абсолютно непонятное. Надеюсь, с открытием специализации зельевара буду определять зелья, как после навыка травничества стал узнавать травы. Пока все, что мне доступно — понимание, что зелье не ядовито. И то потому, что ничего ядовитого я в него и не клал.
Осторожно пробую напиток на вкус. Горьковато, с легкой металлической ноткой. Не неприятный вкус, но и восхитительным его назвать сложно. Скорее — непривычный.
Делаю глоток. Буду на своем опыте узнавать, что у меня вышло.
Сначала по телу разошлось ощущение тепла. К этому я привык — оно появлялось практически после каждого глотка духовного чая. Затем зачесалась заживающая рана, и на этом все закончилось.
В общем, не знаю, что конкретно делает зелье, но им теперь точно можно заменить чай, заварку для которого я в последнее время покупаю у травника, и эффект будет лучше. Главное — повторить рецепт в точности. Благо, с моей памятью это не проблема.
Зельеварение, кстати, я пока решил не открывать. Прежде нужно довести алхимию до двадцати, травничество и готовку — до тридцати, и уже с
По идее, для зельеварения лучше уехать в город, где меня никто не знает, представиться на воротах фальшивым именем, снять домик и уже там заниматься запрещенным ремеслом. Закупиться стеклянной посудой, понемногу развивать свои навыки и делать все более классные зелья. Здесь же хватает любопытных соседей, да и вообще — здесь мои странности копятся, как снежный ком. Это я еще харчевню не нашел, где буду прокачивать готовку и не показал еще и поварский талант.
Из размышлений о будущем меня вырвал скрип двери, будто ее толкнули снаружи, а затем — громкий стук.
Сердце пропустило удар.
Черт возьми! Кто это может быть?
Травы все еще лежат на столе, рядом нож с зелеными пятнами на лезвии, кружка с остатками зелья и полная зелья кастрюлька. Тут и мензурок с перегонным кубом не нужно, чтобы понять, что я делаю.
Я заметался по кухне, как мышь по в клетке. Схватил дощечку с нарезанными травами и сунул ее в шкаф. Туда же отправился нож и кружка с остатками зелья. Кастрюлю убрал под стол, окутав пальцы ледяной защитой — именно потому не заорал от жара.
В голове мелькнула мысль: а если запах остался? Но времени на раздумья не было. Окна открыты, понадеюсь на сквозняк.
Стук повторился, на этот раз в дверь долбили сильнее.
— Открывай, — приказал глухой голос. — Я слышу, как ты шуршишь внутри.
Я медленно подошел к двери. Открывать не хотелось, но если кто-то заинтересован войти, он и через окно залезет.
Приоткрываю дверь, и мой взгляд упирается в безразмерную рубаху, которая едва прикрывает массивную грудь Рогана. Поднимаю глаза выше.
Лицо громилы напоминает грубую маску: рубленые черты, массивная челюсть, злые маленькие глаза.
Его видеть сейчас совершенно не хотелось.
Роган легко уперся ладонью в дверное полотно и толкнул его с силой, от которой я чуть не потерял равновесие.
— Поторопись, пацан. Ты же не хочешь, чтобы эту красивую новую дверь выбили?
Он пригнулся, проходя под низким дверным проемом. В доме сразу стало тесновато.
— В общем, чего я зашел-то… — продолжил он, оглядываясь вокруг. Его взгляд скользнул по кухне, по шкафам и столу. Я молился всем ками, чтобы он не заметил ничего лишнего. — Я тут подумал: если ты золотом расплачиваешься с целителем и дом починил, может, у тебя завалялось золотишко или хотя бы серебро? Мне многого не нужно, так, монетку-другую.
Он сделал шаг ко мне, и я невольно отступил назад.
— Не думаю, что…
— Пацан. Я сильно расстроюсь, если у тебя не окажется монет. А когда я расстроен, кто-то непременно страдает. Не всегда, но сегодня точно.
— Секунду, посмотрю в комнате… — пробормотал я и направился к себе.
Окно как раз приоткрыто. Я протиснулся наружу быстрее, чем здоровяк понял, что происходит.
Не теряя времени, я рванул к поставленному под навесом деревянному шесту. Пальцы жадно сграбастали рукоять. Не лучшее оружие против такого практика, который на грузовике колесо без домкрата поменять сможет, но иного у меня нет.