Старый, но крепкий 3
Шрифт:
— Само получалось? — переспросил он с явным сомнением. — Ты говоришь так, будто научиться всему этому — дело простое, но я знаю людей, которые годами учатся и не достигают даже половины того, что ты показал сегодня.
Я пожал плечами. Что хотел услышать старик? Что я когда-то прожил целую жизнь, которая вознаградила меня разве что многочисленными болячками и детьми, которые не навещали даже в дни рождения? Или про один из тысяч артефактов, созданных когда-то давно почившим императором, табличку, которая открыла мне систему?
—
Старик некоторое время смотрел на меня молча. Затем кивнул:
— Хорошо. Но я буду присматривать за тобой.
К костру подошел проснувшийся возница. Видимо, проголодался, потому что притащил к костру корзину мелких яблок, которые я собрал ещё в середине дня с дикой яблони во время короткой остановки в лесу.
На некоторое время мы прекратили обсуждение всего, что связано со мной и сектой.
Я держал над костром прочную веточку с нанизанными яблоками. Они размякали от жара, и запах печёной мякоти плыл по поляне, приятно щекоча нос.
— Мастер Линь, что я вам должен за помощь с излечением мамы, помимо вступления в секту?
— Проведи год в нашей секте, — сказал мастер спокойно. — Достигни всего, чего сможешь достичь за это время. И на этом твой долг закроется.
— Год? — переспросил я. — А разве из секты можно выйти? Я думал, секта — это навсегда.
Линь рассмеялся — коротко и хрипло.
— Подобные слухи распускают те, кто даже вступительного испытания не прошёл, — сказал он с ухмылкой. — Секта — это одновременно и семья, и школа жизни, и большой наёмничий отряд. В нашей секте найдётся место любым талантам, мы обучаем своих людей всему, чего им хочется: бою, ремёслам, искусству выживания. Взамен они работают на благо секты: выполняют задания, помогают другим ученикам. Но если кто-то хочет уйти, его не держат.
Я нахмурился. Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой: я думал, что придется сидеть в секте лет пять, тренируя свои духовные мышцы, а потом инсценировать свою смерть.
— Кому выгодно доводить дело до жутких свар? — продолжал Линь спокойно. — Ты, как и многие другие, выйдешь из секты и обоснуешься где-нибудь неподалёку. Может быть, в городе рядом. Женишься, обзаведешься детьми. И знаешь что? Скорее всего, ты сам приведёшь своих детей в нашу секту. Потому что здесь их научат писать и считать в воспитательных группах, которые мы содержим. Твоя жена сможет обратиться к нашим целителям и получить скидку, потому что ты когда-то был частью секты. — Он сделал паузу и посмотрел мне прямо в глаза. — К нам не гонят палками даже самых перспективных. Мы выстраиваем репутацию так, чтобы к нам мечтали попасть. Работать в секте, служить на её благо — это честь.
В художественной литературе Земли секты духовных практиков изображались как жестокие организации с железной хваткой: выйти из
— И наверняка в тех «воспитательных группах» детей будут учить любить и уважать секту?
Линь усмехнулся.
— Конечно будут! Но разве это плохо, любить тех, кто дал тебе знания и защиту?
Я бросил взгляд на старика. Он сидел неподвижно, словно высеченный из камня, только его глаза мерцали в свете огня, как у хищника в ночи. Мастер Линь будто и не собирался спать.
— Вы говорите, что в вашей секте найдётся место любому таланту. А если я хочу стать… — Я запнулся, едва не сказав «зельеваром». Варить зелья запрещено всем, кроме Дома Крайслеров, которые давно монополизировали эту область, и вряд ли секта — особенная территория. — А если я хочу стать травником, к примеру?
Мастер Линь чуть приподнял бровь, и уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке.
— Разве ты уже не освоил это ремесло?
— Я имел в виду, что хотел бы стать великим травником.
— А можно ли стать великим травником? — усмехнулся он. — Так же, как великим кузнецом или пекарем? Что нужно для этого сделать? Хм… В любом случае, было бы желание и склонности, а путь всегда найдётся. У нас есть и травники. Но может, ты хотел бы стать, к примеру, зельеваром?
— Зельевары вне закона, — быстро ответил я.
— Да, ремесло под запретом. — Линь широко улыбнулся, его лицо разгладилось. — Для тех, кто торгует своими зельями. Но секты и школы не подчиняются Дому Крайслеров. У нас, например, есть свой мастер, который знает больше, чем иной алхимик из Дома. И если ты проявишь способности, мы сможем развить их в тебе.
Я молчал, изрядно заинтересованный его словами. Я и планировал варить зелья, но думал делать это втайне. В городах ходили разные слухи о том, как Крайслеры жестоко карают тех, кто осмеливается даже пытаться варить зелья без их разрешения. И оказывается, что секты и школы — автономны? Надо будет разобраться с этим подробнее и поговорить с зельеваром секты Тьмы.
— А ради чего вообще существует секта? — спросил я, меняя тему и пытаясь разобраться в своих мыслях.
Линь откинулся назад.
— Мы существуем ради защиты города, который когда-то создал нас. Ты ведь знаешь историю нашего края?
Я лишь отрицательно качнул головой и пожал плечами.
— Я говорю про город, к которому мы идем — Циншуй, что в переводе значит «Чистая вода». Наш город появился, когда две тысячи людей переселились на берег благословенной реки Цин. Они страдали от набегов духовных зверей, от голода и болезней. Тогдашние лидеры не могли справиться с проблемами своими силами, и тогда они кинули клич по уже существующим городам. Они призвали на службу наёмников и практиков со всего Руанского королевства и предложили им нечто большее, чем просто богатства или право проживать в новом городе.