Старый Свет. Книга 2. Специальный корреспондент
Шрифт:
И как его пьяные глаза рассмотрели, что едва заметный парусник на морской глади – это «Бабочка»? Я забрал в комнате фотоаппарат и ранец и вышел в коридор, дожидаясь Илая Фокса. Капитан шхуны, хлопнув дверью, вывалился в коридор и подошёл ко мне:
– Не якшайся с Грегори, парень, слышишь? Дрянной он человек!
Это он об этом интеллигенте, наверное. Я и не собирался с ним якшаться. Вообще-то это Фокс распивал с ним напитки в тенёчке, а не я. Пинком ноги капитан распахнул дверь наружу, сунул в руки подбежавшему хозяину гостиницы деньги и дохнул ему в лицо перегаром:
– Передай Бетси, что она
– Идиот самый настоящий! – прокомментировал хозяин. – Дрянной человек!
Я дождался, пока на шоссе станет посвободнее, в несколько шагов догнал дрянного человека и подхватил его под локоть. Лестница к морю выглядела опасной, а мне совершенно точно нужно было попасть в Лисс – и желательно уже завтра.
– Поднять якорь, черти! – Как только Фокс оказался на палубе, в него будто бесы вселились. Он топал ногами, грязно бранился и потрясал кулаками: – Свистать всех наверх, поднять брамселя, держать курс по ветру, бездельники!
Эти командные выкрики звучали бы грозно и внушительно, если бы весь экипаж не состоял из десятка таких же потасканных забулдыг под стать своему капитану, которые при этом отменно знали своё дело и никуда свистать не желали, уже находясь на верхней палубе и живо управляясь с косыми парусами.
– А-а-а-а, вот я вас! – Илай Фокс швырнул пустую бутылку за борт и оттолкнул рулевого плечом от штурвала: – Поди прочь, Джимми Коллинз, пока я тебя не вздул!
Джимми Коллинз, ушлый парень в сбитой набекрень зюйдвестке, только усмехнулся, шмыгнул носом, ловким движением вытянул из бокового кармана капитанского кителя вторую початую бутылку и вильнул в сторону, уклоняясь от агрессии Фокса.
– Наш капитан золотой человек, когда не пьёт. – Матрос подмигнул мне, подтянул штаны и исчез из виду.
– Ар-р-р-ргх марселя! – прорычал золотой дрянной человек, и команда его поняла, и раскрылись новые паруса, улавливая ветер.
Лохмы Фокса растрепались, китель был расстёгнут, глаза – слегка навыкате, руки – на штурвале. Картина живописная, что уж тут сказать. Я понятия не имел, где мне разместиться и что делать, и потому присел на баке на какой-то моток канатов. В груди ещё теплилась надежда, что капитан помнил, что мы плывём в Лисс, и что, если я буду находиться на открытом воздухе всё время плавания, морская болезнь не доконает меня.
Внезапно чуть ли не из воздуха рядом нарисовался Джимми Коллинз.
– С кем пил старина Илай? – уточнил он.
– С каким-то Грегори. Такой, в очках и разглагольствует…
– Сраный ублюдок. Из этих, как их… а-бо-ли-ци-о-нис-тов, вот! Всё радеет за права кафров, даже вроде как несколько лет назад осмелился пересечь Руанту и агитировать натальских кафров на восстание против своих хозяев…
– И что?
– Кафры его слушать не стали и сдали гемайнам. Ну а те тоже его слушать не стали – вываляли в дёгте и перьях и отправили восвояси. С тех пор он тут против рабства ведёт борьбу, в основном по кабакам… Сволочь такая.
– А почему сволочь? Ты что,
Джимми Коллинз посмотрел на меня своими ясными голубыми глазами, которые ярко горели на его чумазом простом лице, и твёрдо сказал:
– Я против того, чтобы ублюдок, который купил себе жену прямо на пирсе, прямо с борта корабля, а потом угробил её за два года, вёл речи о рабстве, свободе и высоких материях, сэр!
Такая здравая мысль, прозвучавшая на грязном парусном корыте между воплями поймавшего белую горячку капитана, была подобна грому среди ясного неба. Этот Коллинз был в доску свой, настоящий имперец, такой, как Лемешев или Демьяница, или его превосходительство, и я не замедлил ему об этом сказать.
– Не знаю, похвала это или хула, сэр, про вашу Новую империю у нас всякое рассказывают…
– У нас про Колонию и про Наталь тоже. Но знаешь, в чём разница?
Юноша дёрнул подбородком, ожидая продолжения.
– В том, что меня сюда послали, чтобы там, в империи народ начал понимать, что тут вообще происходит, кто вы все такие есть и как нам себя в связи с этим вести. А этот Грегори, как я понял, сразу полез со своими идеями к кафрам, не разобравшись, да?
– Разумные вещи вы говорите, сэр, очень разумные. Жаль, что у нас такое мало кто понимает, большая часть парней предпочитают слушать балаболов вроде Грегори, горланить и грозиться пойти в Наталь учить уму-разуму гемайнов. До добра это не доведёт, это уж точно, – проговорил Джимми Коллинз и вытянул из рукава капитанскую бутылку с выпивкой. – Отдадите капитану Фоксу, сэр. Если он поймёт, что это я стащил пойло, то поколотит меня. Как пить дать поколотит!
И отправился к своим товарищам. Нужно было зарифить паруса, надвигалась непогода.
Небо темнело, ветер крепчал, матросы с тревогой поглядывали на пенные барашки волн и клочковатые тёмные облака, а капитан, вцепившись в штурвал, орал во всю глотку про Гертон, топсели и деревянную ногу.
И я полез за фотокамерой, потому что всё это было жутко и прекрасно одновременно.
Глава 5
Карнавал
Лисс вырвался из плена шторма, представ перед нами во всей своей красе в последних лучах закатного солнца. Живописные холмы, усыпанные гроздьями милых маленьких домиков; буйная зелень; белые лестницы и парапеты; полный жизни портовый район с многочисленными фонарями, свет которых заполонил собой пространство в тот самый момент, когда солнце утонуло в море; десяток парусных кораблей в гавани; снующие туда-сюда лодки; звуки скрипки; бренчание гитарных струн и весёлый женский смех.
– Будь я проклят, в Лиссе снова карнавал! – Хмель постепенно отпускал капитана Фокса, и, по всей видимости, у него начинала трещать голова. – Джимми Коллинз, сукин сын, поди сюда, возьми штурвал! Сам Бит-Бой не смог бы провести «Бабочку» в гавань, будь ему так погано… Где моя бутылка?! А? У меня была вторая бутылка!
Глаза Илая Фокса были красными, губы пересохшими, голос сипел.
Соскользнувший на палубу по вантам Коллинз умоляюще уставился на меня, и я тут же протянул капитану священный сосуд. Тот присосался к горлышку, как младенец к груди матери. Глаза его постепенно приобретали нормальное выражение.