Старый вождь
Шрифт:
— Я только что вернулся от Довлетяра. Довелось с ним даже поспорить, — Сазак подробно передал собравшимся разговор, который у него состоялся с беком. — Очень подозрительно то, что бедняга Хаджимурад один был пленён врагами. Почему-то слуга бека избежал плена, и вот ловкий и сильный Хаджимурад попался. Тут что-то неладно, тут, наверное, очередное грязное дело слуги и его хозяина. Этот горбоносый бековский прихвостень, видно, просто отдал в руки врагов нашего славного парня, а его серого скакуна доставил хозяину. Нет, тут не обошлось без коварного предательства, — убеждённо повторил Сазак-сердар.
Люди зашевелились, стали тяжело вздыхать, сокрушённо покачивать головами.
— Довлетяр со своими нукерами отправились вроде для того, чтобы освободить Хаджимурада, а вместо него из Ирана привезли юного пленника, сына Хабипа-пальвана. Сам Хабип-пальван, как известно, в единоборстве с Хаджимурадом был побеждён нашим юным силачем и он, должно быть, благодарен, что Хаджимурад благородно поступил, не стал убивать побеждённого противника, как это делают почти все. После этого у нас могли бы с иранскими соседями установиться на какое-то время и более мирные отношения. Но, кажется, бека это не устраивает. Ему нужна вражда между соседями, чтобы на разбоях и грабежах наживаться. По-моему, для разжигания вражды он и забрал единственного сына Хабипа-пальвана, Абдулла-серкерде не упустит этого повода. Нам надо подумать, как организовать защиту своего селения, своих мирных людей от неизбежного налёта врага.
— Значит ты, Сазак-сердар, считаешь неправильным то, что мы не оставляем безнаказанными налёты врага на наши сёла… — заметил Салих-ишан, — а по-моему, если они нас грабят, убивают, угоняют в плен, мы обязаны им отвечать тем же.
— Верно говорит ишан-ага, — поддержал Салиха сидевший рядом с ним чернобородый человек.
— Прав Салих-ишан, прав, — послышался ещё чей-то голос.
Сазак приподнялся с ковра и покачал головой:
— Нет, дорогие аксакалы и пальваны, не приносят пользы бедным людям разбойничьи набеги бека и таких, как он. Ведь смотрите, что получается: Абдулла-серкерде налетает и грабит не крепость бека, а бедняков. Наш бек тоже разоряет беззащитных иранцев, Вот и сейчас он привёз пленных, продаст их и пополнит свою казну. А какая польза от этого бедняку Ме-реду или матери Хаджимурада? Решительно никакой! Больше того, подобные вылазки бека обостряют опасность. Вот и выходит, что оба они обогащаются за счёт страданий простого люда, И там, в Иране, и здесь, в Туркмении…
— Сазак верно говорит! — раздалось несколько голосов.
Но Салих-ишан и другие сторонники Довлетяра не сдавались. Спор затянулся. Всё же в конце концов собравшиеся пришли к общему мнению: надо будет приготовиться к защите села от налёта разбойников Абдуллы. Когда же прозвучит боевой клич, воинов каждого племени возглавит старейшина, а все они вместе встанут под командование Сазака-сердара. Решено было укрепить Караул-тёпе, не выходить из села в одиночку, задерживать всех подозрительных.»
Джерен
После отъезда бека на аламан, Джерен стала приходить в себя. Тело ещё продолжало ныть от побоев, но сильнее физической боли её мучили горькие раздумья обо всём том, что произошло с нею в последние дни. За такое короткое время вся жизнь её перевернулась. Ну, зачем ей этот старый противный бек, если она любит другого. Ей и в голову не могло прийти, что она может стать женою этого злого и бесчестного человека! «За что же ты, всевышний, обрёк меня на такие страдания?» — тяжело вздохнула Джерен…
Она забеспокоилась уже тогда, когда её везли из Девичьей крепости. Рядом с нею почему-то не оказалось ни Хаджимурада,
Несколько молодых нукеров принесли бека к девушке, чтобы она, согласно свадебному обряду, сняла с него сапоги и развязала кушак. Джерен, продолжая рыдать, ни к сапогам бека, ни к его кушаку даже не прикоснулась. Довлетяр, выпроводив нукеров из комнаты, схватился за плётку. Глаза его налились яростью. Он изо всей силы стеганул девушку по спине, Потом ещё и, ещё, словно раскалённые прутья стали обжигать её тело. Девушка, прикусив до крови губы, старалась не кричать. Когда просвистевшая плеть касалась её тела, Джерен лишь вздрагивала.
А бек всё распалялся от такой стойкой непокорности «новой жены». Бил её всё ожесточённее. Вскоре обессилевшее тело Джерен распласталось на полу и перестало вздрагивать. Она уже не чувствовала никакой боли, только продолжала слышать свист, да и то, еле доносившийся из какой-то дали… «Ой, он, кажется убил девушку, остановите бека!», — запричитала появившиеся женщины. Несколько нукеров попытали» утихомирить своего хозяина. Но он и их отхлестал и выгнал из кибитки, а плеть швырнул в угол.
Когда на рассвете Джерен пришла в себя, она сначала никак не могла понять, где она и что с нею. Чувствовала только, что всё тело её словно опутано какими-то горячими, невыносимо болезненными верёвками… Но вот в памяти стали проясняться некоторые детали происшедшего… гнусавый голос Салиха-ишана, потом нукеры… Теперь, увидев его рядом, Джерен в испуге отшатнулась от спящего Довлетяра, отбросила одеяло и вскочила с постели. Вся одежда её была в пятнах крови. Перепуганная девушка стала пятиться в угол, подальше от этой страшной постели. Тело её ныло от боли, вся она дрожала от какой-то болезненной лихорадки. Зубы стучали. В самом дальнем углу она, обессилевшая, легла лицом вниз я прикрылась каким-то подвернувшимся ковриком.
Довлетяр тоже проснулся в с недоумением посмотрел на откинутое одеяло и пустое место рядом с ним. Огляделся по сторонам и в одном из углов просторного помещения увидел её, лежащей на голом полу. Девушка, словно задыхаясь, часто и громко дышала. Бек осторожно подошёл в ней, наклонялся. Рука и щёки Джерен пылали жаром. Довлетяр накинул халат и направился было к старшей жене. Но вспомнил, что она в вторую жену постоянно грызёт, а появившуюся в доме третью, небось, готова будет со свету сжить, и пошёл не к Гульджемал, а к младшей жене Бике.
Вторая жена росла сиротой. Рано стала работать по найму. Но не пропала. А выросла не только работящей, но и красивой девушкой. Бек всё чаще заглядывался на неё. А впоследствии, вопреки брани Гульджемал, взял её себе в жёны. Но поскольку она из бедняков, то оказалась в этом доме не только женой бека, но в прислужницей властной и зловредной Гульджемал.
Бике перенесла Джерен на постель, подложила под голову подушку, укрыла тёплым одеялом. Тело девушки было покрыто багровыми полосами. Вспомнила свои страдания в этом доме. «Ах, бедняжка!», — покачала головой.