Старый замок. Беглянка
Шрифт:
Значит, нужно попытаться бороться за свою мечту, ведь как-то же прожил тут прежний хозяин целых полгода?
На маленькие квадратики заключенного в свинцовые переплеты толстого старинного стекла упали первые крупные капли дождя, и я невольно заторопилась. Кыш не любит спать в сыром месте, а поскольку сараи и конюшни мы пока осмотреть не успели, придется впустить его в переднюю. Я давно не опасалась, что упрямый смесок испачкает пол, такого он никогда себе не позволял, переняв от ургов почти кошачью чистоплотность в своем логове. А логовом считал любое
Торопливо спустившись вниз, отодвинула засов, и тотчас мимо меня, наградив укоризненным взглядом, протиснулась мохнатая туша Кыша.
– Ну ты же сам виноват, – бросила я другу наставительно. – Гулял до самого дождя. Мог бы попроситься домой раньше.
И тут же поняла, как несправедливы эти упреки. Кыш старался при незнакомых людях не показывать своей принадлежности к немногочисленному семейству ургов, выведенных, по слухам, в давние времена одним из сумасшедших магистров заброшенных земель.
Зверь по-собачьи отряхнулся, мягко прошел в угол между дверью в кухонный коридор и лестницей и недовольно поскреб дубовый пол, намекая на обязанность хозяйки позаботиться о пучке соломы.
– Сейчас, – вздохнула я и побрела в гостиную, где видела порядком вытоптанную коровью шкуру.
Соломы или просто травы попытаюсь раздобыть завтра, сегодня совсем не осталось сил. Кыш следил за моими действиями с любопытством и отошел от облюбованного места, лишь когда я вернулась, волоча за собой его будущую постель.
А едва шкура кое-как втиснулась в угол, бесцеремонно меня отодвинул и принялся устраиваться, больше походя в этот момент на огромную сороку, чем на коня.
– Кыш, – подозрительно осведомилась я, только теперь учуяв знакомый запах, – а где это ты успел разжиться рыбкой?
Сообразительный зверь этого вопроса словно не услышал, потоптался на своей подстилке и лег, свернувшись в клубок и положив довольную морду на вытянутые лапы.
– Учти, будешь сидеть на цепи, – пригрозила я, точно зная, что никогда не позволю себе так поступить с единственным преданным существом.
Тем более теперь, когда нам угрожает серьезная опасность и, возможно, только от скорости Кыша будет зависеть моя жизнь. Вот только говорить об этом вслух не стоит. Хотя я пока и не заметила слуховых трубок, с помощью которых лорды Глоэна вызывали к себе в покои слуг, это вовсе не значит, что этого несомненно полезного приспособления здесь нет. Ну а про возможность с их помощью незаметно подслушивать чужие разговоры известно всем.
Глянув на невинно-простодушную морду Кыша, я спрятала непроизвольную улыбку и побрела к лестнице, мечтая только об одном: упасть на постель и не думать ни о чем хотя бы до завтрашнего утра.
Стук в дверь, неподалеку от которой устроился Кыш, ударил мне, казалось, прямо в спину, и я нехотя остановилась, надеясь, что у наглого квартиранта хватит деликатности постучать пару раз и уйти. Но он стучал и стучал, все громче и громче, и невольно пришлось вернуться.
– Кто там? – выкрикнула с недовольством, как только
– Ваш квартирант, леди Глоэн, – сообщил стоящий за дверью незнакомец и с еле заметной насмешкой добавил: – Танрод Хаглен, можно просто Род.
– Чего вы хотите, лорд Хаглен? – утомленно осведомилась я и презрительно скривилась.
Никогда раньше мне не доводилось слышать этого имени, и значит, оно либо вымышленное, либо недостаточно знатное.
– Я принес вам рыбу, пожарил свежей. – Вот теперь он явно смеялся. – Вяленая, к сожалению, пропала.
– Мне очень жаль, – я погрозила кулаком навострившему уши Кышу и притворно зевнула, – но я уже почти уснула, когда вы начали стучать, и теперь мечтаю только досмотреть сон.
– Еще мне хотелось бы обсудить одно выяснившееся обстоятельство, – продолжал настаивать нахальный квартирант. – Я получил письмо из Тагервелла.
– И это обсуждение никак не подождет до утра? – Снова нарочито зевнув, я поспешно выпустила рубашку из-под ремня и взлохматила волосы.
Нужно выглядеть правдоподобно, если все же придется открыть двери.
– Если мой человек в столице не получит срочного ответа, то начнет действовать, – с суровостью судьи, знавшего обо мне нечто неимоверно предосудительное, заявил Танрод.
– Ну и пусть начинает, – вмиг раздумав открывать дверь, обозлилась я и процедила ледяным голосом: – Спокойной ночи. Надеюсь, завтра вас не будет в моем замке.
И решительно направилась прочь.
Поднимаясь по лестнице, я ожидала очередного удара в дверь, предсказуемо рассчитывая на продолжение разговора. Мне давно очень хорошо известно об упорстве мужчин и нелюбви к необходимости оставлять на потом нерешенные проблемы.
Однако самозваный квартирант стучать больше не стал, и это можно понимать как угодно, но мне и в самом деле сейчас не до него. Дождь всегда нагонял на меня непреодолимую сонливость, и иногда я даже отменяла в такую погоду важные встречи с клиентами. Да и к тому же не знала за собой ни одной серьезной провинности, за какую бы императорские дознаватели, а только они имели право допрашивать титулованных особ, могли призвать Вельену ле Морнье к ответу. Да и несерьезной, кстати, тоже.
И за это огромное спасибо мудрой Луизьене, десять лет назад твердо заявившей пятнадцатилетней ученице, что зваться своим родным именем ей не стоит ни в коем случае. Мало ли как повернется в будущем судьба, и чтобы не пришлось однажды кусать локти, лучше всего бедной сиротке графине Вельене ле Морнье пожить в одном из закрытых монастырей.
– А если меня станут искать? – задала я тогда справедливый вопрос и получила в ответ насмешливый взгляд выцветших карих глаз:
– Выяснится, что ты сбежала. Вот только позавчера. А о том, как поступить дальше, будем думать, если такое случится. А пока я подберу тебе изящное имя и неброскую внешность, и не вздумай кому-нибудь показаться ненапудренной или проболтаться. Как только я об этом узнаю, наш договор будет расторгнут.