Статьи, дневники, замыслы
Шрифт:
Бедная дорогая машина точно не заслужила, чтобы ее так безжалостно дергали с места, но мне ужасно страшно тратить на все эти безопасные виражи хотя бы одну минуту. В школе должна быть охрана — как минимум один из тех двоих «людей в черном» остался сегодня сторожить ее около класса, хотя Марина фыркала и бубнила под нос, что над ней будут смеяться. Пришлось сказать, что так решил Грей — и она тут же волшебным образом сменила гнев на милость. Даже при самом неудачном стечении обстоятельств Рогов не сможет забрать Марину, но ведь… Директриса наверняка вызовет полицию, если начнется какая-то потасовка, и тогда
Мне везет — половина светофоров на моем пути подмигивают зеленым, и до школы я добираюсь минут за двадцать. Паркуюсь, конечно, черте как, выскакиваю из машины, но дверь почему-то закрыть не получается. Поднимаю взгляд — и со свистом хватаю ртом воздух.
— Добрый день, Аня. — Шубинский растягивает в ледяной улыбке тонкие бледные губы, даже на вид как будто ледяные.
Я дергаюсь назад — и налетаю спиной на преграду. По наползающей на лицо Шубинского тени понимаю, что у меня за спиной кто-то стоит. Краем глаза замечаю острый черный «нос» туфли справа. Пытаюсь оценить обстановку: мне достаточно просто дернуться — и тот, сзади, просто затолкает меня в мою же машину.
— Аня, вы чего так побледнели. — Рот Шубинского растягивается еще больше, хотя это уже что-то за гранью простой физиологии. — Я же просто поговорить. Видите, на людях, посреди бела дня, даже, можно сказать, в святом месте.
С издевкой крутит у меня перед носом ладонями, типа, «вот, я даже пальцем тебя не тронул».
Где-то очень близко скрипят тормоза, шипят скребущие по асфальту шины.
Шубинский смотрит мне за спину, давится улыбкой и быстро прогоняет «тень» в черной обуви.
— Анна, если вы со мной не поговорите, то это будет стоить Владиславу не только всех его денег, но и проблем с законом.
Проблемы с законом?
У Влада?
Проглотить неприятный вязкий комок, липнущий к горлу словно проказа, удается только с третьей попытки. Под жадным взглядом Шубинского, которым он как будто держит меня в заложницах, эта задача кажется еще более невыполнимой.
Шаги сзади — тяжелые и быстрые, заставляют меня непроизвольно дернуться. Еще какие-то «черные туфли»? Но когда вместо еще одной прилипчивой «тени» передо мной выходит мужская фигура в черном, я с облегчением выдыхаю — это один их охранников Грея, их машина всегда потихоньку, не сильно отрываясь, следовала за моим «Бентли». Через секунду их становится двое.
Но Шубинского такая расстановка сил как будто вообще не смущает. Он просто немного пятится и продолжает держать руки перед собой. Со стороны даже может показаться, что это я с парочкой «людей в черном» — злодеи в этой истории. А хуже всего то, что мы почти впритык к двору перед школой и детвора начинает потихоньку коситься в нашу сторону. И не только детвора, но и старшеклассники, некоторые их которых уже потихоньку достают телефоны.
— Да-да, — трагически вздыхает Шубинский, замечая и комментируя направление моего взгляда. — Не хотелось бы попасть в камеры, Анна. Точнее, давайте я буду называть вещи своими именами — если вдруг я там окажусь, то это тоже больно ударит по Владиславу.
— Тогда почему бы вам просто не взять в руки свою противную задницу и не убраться отсюда? — Я сначала говорю и только через секунду
Нет, у меня даже мысли не возникло лебезить перед этим ужасным человеком, но вдруг моя грубость может подстегнуть его отыграться на Грее? Шубинский как раз очень похож на мерзавца, способного испортить жизнь человеку только за то, что тот по неосторожности наступил ему на ногу.
Но Шубинский не заводится, только пожимает плечами и бормочет что-то насчет того, что у меня «отцовский характер». Они были знакомы? Я снова пытаюсь вспомнить, видела ли его в нашем доме раньше, но на ум ничего не приходит. Хотя где-то смутно царапает странная мысль, что его голос кажется мне знакомым. Я подумала об этом еще в нашу первую «встречу», но тогда я была слишком напугана, чтобы нормально соображать.
— Анна, не в моих привычках торопить женщину, тем более — такую очаровательную, — рот Шубинского снова растягивается в улыбке маньяка, — но если вам не безразлична судьба Владислава — вы прикажете этим двум молодым людям отойти в сторонку и мы с вами обменяемся мнениями, как цивилизованные люди. Но если вы в этом не заинтересованы — просто скажите об этом и я тут же исчезну.
Звучит почти как цивилизованный разговор.
Одна проблема — его хриплый тон буквально сочится неприкрытой угрозой. Это чувствую не только я, потому что оба охранника как по команде подвигаются плечо к плечу, закрывая меня как настоящий «живой щит».
Я хочу сбежать.
Меня тяжело назвать смелым человеком, но трусихой, которую можно довести до обморока одними пустыми угрозами, тоже никогда не была. Да я полгода работала официанткой у «Рыжего Пэдди» — в пабе, где обезбашенные ирландские парни заводились с пол-оборота и запросто разбивали об головы друг друга бутылки и мебель.
Но Шубинский пугает меня до чертиков. Внутренний голос нашептывает, что можно просто послать его к черту — не станет же он, в самом деле, устраивать потасовку на школьном дворе? Полиция приедет сюда быстрее, чем кто-то из малышни выкрикнет «параллелепипед».
Но… Влад.
Шубинский сказал, что может устроить ему проблемы с законом, еси я откажусь разговаривать. Он запросто может блефовать. А если нет?
— Я полагаю, ваше молчание можно понимать как отказ, Анна. — Мерзкий старикашка дергает своими костлявыми плечами, изображая что-то типа сожаления. — Ну, в таком случае…
— Я слушаю, — перебиваю его попытку уйти, прекрасно отдавая себе отчет, что только что поддалась на безобразную манипуляцию.
— Отзовите своих собак, Анна. Я все еще абсолютно не заинтересован в том, чтобы каким-либо образом причинять вам вред.
И в доказательство своих якобы_чистых намерений, первым отпускает своего охранника. Хотя тот не исчезает совсем — просто отходит к машине, продолжая пристально следить за происходящим. Немного подумав, киваю своим телохранителям, и те, после небольшой заминки, делают тоже самое — отходят к машине.
— Я не отдам вам землю, Шубинский, — говорю первой. — Вряд ли моему отцу понравилось бы, что его активами распоряжается такой человек, как вы.
— Ваше «человек» сейчас прозвучало как очень обидное слово, Аня, — прищелкивает языком Шубинский. Даже этот нехитрый звук в его исполнении звучит максимально омерзительно.