Статьи, эссе, интервью
Шрифт:
Д. И. Где бы мне достать рецепт на это лекарство? Когда я думаю, например, о «Заводном апельсине» — а он меня восхитил, — то прежде всего вспоминается его странный гибридный язык. И хотя в отличие от вас, работу над новой книгой я начинаю не с языка, радуюсь, когда удается заговорить другим языком, перенестись мыслями в будущее. Вот пример: для «Время смеется последним» я написала одну главу в формате PowerPoint [9] . Мне ужасно хотелось применить PowerPoint в художественной литературе как особую манеру повествования, но я обнаружила, что для описания нашего времени он не годится, получается какой-то негибкий, претенциозный бизнес-канцелярит. А вот в истории о будущем текст в формате PowerPoint заиграл необычайными красками, выглядел
9
Microsoft PowerPoint — компьютерная программа подготовки презентаций для отображения на большом экране.
Д. С. Да. Впечатление было потрясающее: Энтони Бёрджесс сосредоточился на изобретении нового языка, одновременно в процессе изобретения рождался некий новый мир. Казалось, язык и мир взаимно творят друг друга.
Я всю жизнь, с самого детства, с первых прочитанных книжек, сторонюсь языка, который кажется мне пресным или чересчур «нормальным». Помню свою реакцию на некоторые книги из школьной программы. Читаю: «Дэвид, коренастый добродушный мальчик, шел по своей улице мимо домов и деревьев» — и первым делом говорю себе: «Тоска!», а потом: «Это же вранье». Действительность слишком хороша, чтобы ее описывали пресным языком. Мне совершенно неинтересно писать в стиле, который стопроцентно гармонирует с так называемой консенсуальной реальностью [10] . Возможно, эта антипатия переросла у меня в легкий невроз. Но когда перерабатываешь текст, стараясь изгнать из него все пресное, на самом деле совершаешь ритуал — расшатываешь стереотипы своего ленивого ума.
10
Консенсуальная реальность — описание реальности, соответствующее неким общепринятым (осознанным или неосознанным) нормам.
Допустим, ты (Боже упаси!) написал: «Чувствуя себя жизнерадостным и бодрым, Джим, успешный топ-менеджер страхового агентства, вошел в холл ‘Холидей-инна’». Перечитываешь. Самому противно. Что ж, надо переделать — вымарать все тошнотворное. «Джим (жизнерадостный, бодрый Джим) в очередной раз дополз до распроклятого ‘Холидей-инна’». Теперь кажется, будто Джим только притворяется, что ему обрыдла наигранная бодрость и жизнерадостность. По-моему, фраза стала чуть-чуть получше. А если вам, как и мне, нисколько не хочется подробно описывать «Холидей-инн», можно оживить картину, кое-что дофантазировав. Например: «Джим (жизнерадостный, бодрый Джим) в очередной раз дополз до распроклятого ‘Холидей-инна’ в Макомбе, штат Иллинойс. Усталый, одинокий (он давно разведен) Джим просто от скуки мыслепортируется в ‘1.04.1865/эта геоточка/красдев’. Удача: на десять секунд, положенных по его тарифу ‘Хронотурист первого класса’, он превращается в Мэгги О’Дул, которая разглядывает свой кринолин, а затем окидывает взглядом холл отеля — то есть уже не холл, а луг на Среднем Западе, где одинокий ястреб кружит над ее головой».
Что это вообще такое? Все это я выдумал, не сходя с места, когда язык шарахнулся от банальностей. Итак, предположим, что у Джима в голове компьютер, и Джим «мыслепортируется» (это такой технический термин) — запускает подпрограмму, которая должна переселить его сознание в КРАСИВУЮ ДЕВУШКУ в день 1 АПРЕЛЯ 1865 ГОДА в ДАННОЙ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ТОЧКЕ (а именно на лугу, где теперь стоит «Холидей-инн»). Недавно один молодой писатель сказал об этом методе: «Отвращение шлифует текст до блеска». Недовольство написанным заставило мою фантазию бежать без оглядки, и она занесла меня в будущее… Или в мир, уготованный нам в будущем, если дальше все так и пойдет.
Д. И. А меня в будущее приводит, наверно, форма произведения — перебрасывает мостик в какой-то другой мир, где она окажется удобной и органичной. У меня так вышло с «Твиттером». Я долго гадала, как использовать «Твиттер» для сочинения художественной прозы. Главное в «Твиттере» — даже не мелкие структурные единицы (их, конечно, не «Твиттер» изобрел), а ощущение, что
И тогда я написала «Черный ящик». Сначала возникла атмосфера: где-то в Средиземноморье, где все дышит отголосками древних мифов. Некая женщина занимается там шпионажем. Пусть этой шпионкой окажется Лулу из «Время смеется последним». А потом появилась идея, чтобы Лулу не рассказывала историю в линейной последовательности («Пошла туда-то, сделала то-то»), а лишь перечисляла уроки, которые извлекает из каждого события. Вместо «Я притворилась, будто слышу какой-то шум» — «Когда вы слышите то, чего не могут услышать другие, ваш авторитет сразу повышается». Именно эту неопределенную манеру повествования я и выбрала. Она допустима именно в серии дискретных донесений — то есть в форме записей в «Твиттере». Если бы я пыталась облечь этот сюжет в традиционную форму, получилась бы второсортная бондиана, что-то удручающе знакомое. Странность структуры стала главной составляющей рассказа, моим ключиком к нему.
Д. С. В «Черном ящике» мне очень понравились шпионские приспособления, которые превращают человека в подобие биоробота. Откуда взялась эта идея?
Д. И. Моя шпионка — «по легенде» красавица. Требовалось, чтобы она могла делать аудио- и видеозаписи. Но я вовремя сообразила, что ей негде спрятать технику, так как она большей частью разгуливает в одном бикини. И поскольку героиня — Лулу из «Время смеется последним», которой в 30-е годы XXI века, когда происходит действие, будет слегка за тридцать, мне стало ясно, что я попала в будущее. Это оказалось очень удобно; правда, я додумалась снабдить героиню «футуристическими» инновациями, только когда призадумалась: «О господи, как она будет шпионить, если нельзя навесить на себя технику? Стоп, поняла: техника у нее внутри!».
Д. С. А еще мне очень понравилось, что в этой ситуации ваш ход мысли совпал с рассуждениями потенциального изобретателя шпионских прибамбасов: «О боже, как неудобно таскать с собой диктофон, не вживить ли его в тело?» В вашем сознании и воображении возникла потребность и родился способ ее удовлетворить — когда-нибудь то же самое сделают изобретатели. Вероятно, это одна из задач, которые решают авторы футуристической прозы, моделируя теоретически возможные явления и события, подсказанные логикой.
Д. И. В восемнадцать лет я взяла рюкзак и поехала одна путешествовать по Европе. Когда нужно было позвонить домой в Сан-Франциско, приходилось томиться в очереди на переговорном пункте. Заходишь в будку, набираешь номер. Повезет — ответят. Но столь же часто я натыкалась на длинные гудки. Или на нескончаемые короткие. Автоответчики появились позже, когда я уже училась в колледже. То есть за время, прошедшее с рождения до студенческих лет, я стала свидетельницей всего одного достижения в области связи. А потом, как мы все прекрасно знаем, прогресс бешено ускорился.
Стало быть, я просто обязана рассказать, что повидала за истекший период, проделав путь от бесконечных длинных гудков до гиперслияния [11] , которое, возможно, отныне станет нормой. Кроме того, эволюция средств связи вносит значительный вклад во множество других тенденций современности: скажем, в развитие терроризма или глобализацию. А еще наводит на вопрос, который не давал мне покоя в моем первом романе «Невидимый цирк». Как культура имиджа проникает в нашу внутреннюю жизнь? Меняет ли она наше самосознание? Я целенаправленно размышляла об этом, когда писала «Смотрите на меня». И, пожалуй, все чаще обнаруживаю, что такие вопросы нелегко задавать, не устремляясь мыслями в будущее, потому что перемены происходят стремительно. Сегодняшний день — уже вчерашний: вчерашний в научно-техническом смысле. Теперь-то я это знаю.
11
Гиперслияние — здесь термин семейной терапии: размытость личных психологических границ в отношениях между двумя или несколькими людьми.