Статика
Шрифт:
Мы синхронно кивнули, словно китайские болванчики, и повернулись к выходу.
— И еще… — голос таможенника догнал нас уже у дверей. — Судя по документам вы не впервые на Чаки… но на всякий случай — ведите себя тихо, как мышки… нас тут… не слишком-то любят…
Мы вышли в коридор, обдумывая слова таможенника.
— Что он имел в виду? — спросил я у Антона.
Тот оглушительно чихнул, утерся рукавом и буркнул:
— Откуда я знаю, Герыч? У меня есть адрес парня, к которому мы едем, но ничего более… Я ни разу не ступал на эту планету. Шон и Хакер тоже
— Он сказал «нас»… — задумчиво проговорил я. — Но, насколько я знаю, чужих на Чаки раз два и обчелся… Чего-то я не пойму…
В холле было чуть оживленнее. Стайка чернокожих ребятишек весело бегала между креслами, их немолодые родители с любопытством рассматривали нас, серое табло горело желтыми строчками. Я совсем не увидел знакомых рейсов — ни одна из планет, на которые можно было улететь отсюда, не принадлежала Земному Сектору. Гомер, Сириус-6… Даже Литц-Ка. Кто в здравом уме сунется к акалоитам в гости? Одно необдуманное слово и ты навеки заточен в каземате чужих. У этих парней очень странные представления о чести и достоинстве…
Остальное все вроде как на обычном космодроме — ларьки, хмурые полицейские. Но меня не покидало чувство тревожности, будто что-то на этой планете было не так. Но что именно, я никак не мог понять. В справочнике я обнаружил лишь общие факты: высокая преступность, миром фактически правят мафиозные синдикаты, наркотики, проституция… Вместе с Гомером мир входил в так называемое Братство Свободных Планет. Все. Но что-то автор справочника все-таки упустил…
Мы подошли к ларьку, где темнокожая продавщица продала нам сигареты, пару местных газет и по бутылке пива.
— Ветрено нынче, — поведал продавщице Антон, но та лишь буркнула что-то невразумительное в ответ и снова уставилась в свой портативный голопроектор.
— Хмурые здесь все какие-то, — пожаловался брат, когда мы выходили через главные ворота.
— Где живет ваш… друг? — спросил я, оглядывая окрестности. Ничего интересного: невысокие домишки, рыночек невдалеке, напротив полным ходом шла стройка. Бледные рабочие в поте лица вкалывали: таскали грузы, карабкались по стропилам, правили кранами. Никаких роботов не было и в помине.
Вот это да!
— В другом конце города, — ответил Антон. — Слушай… Гера, мы словно в каменный век провалились, правда?
Я пожал плечами.
На другой стороне улицы мы заметили несколько неряшливо припаркованных такси. Темнокожий здоровенный полицейский за что-то отчитывал одного из таксистов, приземистого европейца в дрянном поношенном пальто.
— Пошли такси возьмем, — сказал я, заприметив довольно приличную черную «Омега-Ромео».
Мы перешли улицу и медленно двинулись вдоль ряда машин, постепенно приближаясь к месту разборки. Тем временем, полицейский, все более и более распаляясь, стал что-то орать, размахивая своей дубинкой. Мужичок скрючился под его стальным взглядом и стал будто еще меньше.
— Строгие тут порядки… — проворчал брат.
В этот момент нам пришлось убедиться насколько они строгие: дубинка полицейского, сделав полукруг в воздухе,
Самое интересное, как прореагировали остальные таксисты — большинство усиленно притворялось, будто ничего особенного не произошло, и только водитель «омега-ромео» — красивый бронзовокожий парнишка — довольно смеялся, наблюдая за сценой и рассказывая что-то в видеофон.
Мы с Антоном остановились с раскрытыми ртами прямо посреди улицы.
— Что-нибудь понимаешь? — спросил брат.
— Может быть, это какой-нибудь преступник? — неуверенно предположил я. — Бабушку задавил… Не на тот свет поехал…
— Ты что несешь? — презрительно воскликнул Антон. — Этот парень всего лишь неправильно припарковался, а коп ему квитанцию выписывает!
Несколько таксистов недоуменно уставились на нас — брат разговаривал слишком громко.
— Тогда что ты скажешь об этом парне? — спросил я, показывая на «омега-ромео». — Он припарковался поперек двух мест для стоянки.
— Черт те что, — выдохнул Антон.
Мы прошли мимо поверженного водителя, встали рядом с «омега-ромео». Водитель на нас внимания не обратил, все продолжал болтать с невидимым собеседником. Язык, которым он пользовался, чем-то напоминал английский, но этот диалект был мне мало знаком. Сплошные шипящие и гортанные звуки и смазанные окончания. Пришлось общаться на всеобщем.
— Извините, — сказал я.
Бронзовокожий красавец даже бровью не повел. Может быть, плохо понимает всеобщий?
— Нам необходимо в район монорельсовиков, — сказал я на английском, — Вы бы не могли…
— Пошла вон, Белоснежка! — не оборачиваясь, ответил водитель на чистом всеобщем.
— Эй, приятель, тебе что, проблемы нужны? — вскипел Антон. — Мы…
Не договорив фразы, брат отлетел к машине, врезался зубами в твердый пластик, разбрызгивая маленькие капельки крови во все стороны. В чем-то даже эстетично и стильно у него это получилось.
Сзади возвышался громадина — коп. Его глазки следили за мной, в руках задумчиво подрагивала шоковая дубинка.
— В чем проблема, Белоснежка? — прорычал он, обращаясь ко мне.
Мой брат поднялся с земли, зажимая рукой рассеченную губу. На «омега-ромео», в том месте, куда он врезался головой, осталась небольшая вмятина.
Бронзовокожий выскочил из машины и завизжал, указывая свободной рукой на царапину:
— Гарри, ты видишь? Эти ублюдки мне машину испортили! Кровью и потом заработанную! Черт, сколько мне приходилось голодать, чтобы ее купить! Сколько дерьма сожрал! Как это называется? А? Столько трудиться и благодаря белозадым ублюдкам — все насмарку! Ее же теперь в приличном обществе не показать! Меня засмеют, Гарри! Засмеют, ты это понимаешь, брат? О, моя бедная тачка! О, эти мерзкие белозадые свиньи!