Статика
Шрифт:
— Я мечтаю заработать много денег, — сказала Клер, — и улететь отсюда. Путешествовать из мира в мир. Разговаривать с людьми и чужими. Бродить по развалинам давно исчезнувших таинственных цивилизаций. Мечтать о каждом новом путешествии. Предчувствовать то загадочное, с чем можно встретиться. И чтобы рядом был друг. Муж, любовник — все вместе, но главное — друг. Мой друг, с которым можно поговорить обо все на свете. Который понимал бы меня с полуслова. Только мой, понимаешь? И я бы была только его. И все звезды на свете — только наши! Хорошая мечта? Скажи мне, Гарри!
Я смотрел на звезды,
— Отличная, — сказал я.
— А какая у тебя мечта? — спросила Клер.
В другой момент я бы промолчал. Но ночь очистила мою голову от дурных мыслей. Давным давно кто-то сказал, что утро вечера мудренее. Этот умник, наверное, ложился спать в девять вечера и беспробудно спал до самого утра. А зря.
Ночь вечера мудренее. Утром все уходит…
— Я хочу помочь одной планете. Спасти ее, если угодно. Давным давно, Клер, я любил девушку. И мечтал только об одном, чтобы она была рядом. После ее смерти все мои мечты померкли и стали маленькими, недостойными меня. Понимаешь? Чтобы сделать хоть что-нибудь достойное ее памяти, я должен спасти весь мир. Как минимум, планету… Прав мой брат, плевал я на Стазис и Статику. Если бы не эта девушка, я спокойно…
Я замолчал, понимая смысл только что сказанного. Передавали ли по телевизору обо мне? И видела ли Клер эту передачу?
— Я сегодня рано утром записала на телик новости, — задумчиво сказала Клер, будто читая мои мысли. — С общего канала…
Я промолчал.
— У нас запрещено его просматривать, — закончила Клер. — Но все понемножку настраиваются. Даже черные. Пойдем, Гарри…
Мы снова уселись на диван. Клер отыскала пульт и нажал несколько клавиш. На экране возникло довольное лицо Дэвида Блоха. А рядом с ним стоял… Мда… Мой старый знакомый, Ден Малик. Малик белозубо скалился в камеру — даже синяк под глазом уже рассосался. А, может быть, поработали опытные гримеры.
— Журналистское расследование привело нас на Статику! — нагло улыбаясь заявил Блох. — Здесь мы встретились с людьми, которые так или иначе знали детектива Германа Лукина, который обвиняется в убийстве начальника винзавода «Офелия» господина Цвейга. Один из этих людей — мой коллега, господин Малик. Ден, вы хорошо знали господина Лукина?
— Здравствуйте, дорогие зрители! С вами вновь ваш любимый трупоед! — воскликнул Малик, выпучив свои рыбьи глаза. — Да, Дэвид, я прекрасно знаю детектива Лукина. Если честно, мы с ним некоторое время дружили. Вернее я думал, что дружили. На самом деле под личиной добропорядочного гражданина Лукин умело скрывал маску зверя. Как сейчас помню, за несколько дней до отлета со Статики Герман разговаривал со мной. Я заявил ему, что грядущая постройка горнодобывающего предприятия, конечно, поможет Статике преодолеть экономический кризис, но ведь надо и учесть резкое возрастание уровня преступности… В ответ Лукин выругался, притворился, что идет за напитками, а сам подло напал на меня со спины…
— Ублюдок, — смачно проговорил я. Было в этом Малике что-то такое неосознанно подлое… он напоминал мне ребенка, на которого даже просто обижаться как-то стыдно. Максимум, что стоило сделать — легонько хлопнуть сорванца по попке и поставить в угол. А потом простить —
Во время речи Малика Блох глубокомысленно кивал, потом снова повернул свое ухоженное лицо в камеру и сказал:
— Итак, расследование продолжается. Мы будем продолжать информировать вас, уважаемые зрители, о его ходе. Напоследок — фотография преступника. С вами был, аналитик общественного телевидения, Дэвид Блох. Спасибо за внимание и будьте бдительны!
На весь экран выплыла моя фотография — на ней я хмурился с особо злодейским видом и смотрел куда-то вверх.
Клер бросила на меня всего лишь один взгляд, сравнивая.
— Сердце всегда подводит, правда, Герман? — тихо спросила она. — Мозги перестают работать, язык начинает болтать лишнее… Со мной тоже так часто бывает.
Я молчал, разглядывая свою фотку. Телевизор не имел никакой возможности передавать третье измерение, и мое изображение получилось несколько сплюснутым по бокам, но все же легко узнаваемым.
— Что ты собираешься делать, Герман? — мягко поинтересовалась Клер. Словно с ребенокм общается, подумалось мне.
— Вопрос в том, что собираешься делать ты, Клер, — ответил я. — Принимай решение сама. Чтобы тебе было легче, учти что убивать я тебя не собираюсь, грабить — тоже. Я — не преступник, что бы обо мне ни говорили.
Она помолчала, нервно теребя кончик своей ночной рубашки.
— Ты убил этого Цвейга? — спросила Клер.
Я, конечно, мог ей рассказать о том, что стрелял Антон, но зачем? И так из меня вышел плохой разведчик. Много лишнего болтаю в последнее время.
— Да, — ответил я. — Он — один из тех, кто пытается разрушить Стазис.
— Я читала про вашу планету, — задумчиво проговорила Клер. — Насколько я помню, Стазис невозможно разрушить ни одним из видов оружия.
— У них есть этот способ, — сказал я уверенно.
— Ты собираешься убить их всех? — насмешливо проговорила Клер.
— Для начала только президента планеты Макс-3, который все это затеял, — ответил я.
— А вдруг ты ошибаешься, Герман? — спросила Клер. — Представь себе такую ситуацию. Может, разрушив Стазис они и впрямь спасут экономику вашей планеты? Может быть, они хотят только лучшего.
— Стазис — это живые люди, Клер, — сказал c каким-то нелепым ненужным пафосом я. — Они до сих пор живы, просто застыли во времени…
— Ну и что? — упрямо повторила девушка. — Их жизнь важнее для тебя жизни твоих сородичей? Да?
— Все не так, Клер, — устало произнес я. — Я не хочу с тобой сейчас спорить, поверь мне на слово: президент Макса-3 ищет выгоду вовсе не для моих соотечественников, а только для себя любимого. Я уверен в этом, Клер. Давай не будем спорить, пожалуйста.
— Но…
Резкая трель видеофона заглушила ее слова. Я похлопал по карманам, достал трезвонящую трубку.
Со мной связывались со Статики.
Сон как рукой сняло — я не раздумывая нажал на кнопку приема. Сердце стучало, будто бешеный молот, отбивая свою смертельную чечетку. Время застыло…
Изображение на экранчике так и не возникло — слишком большое расстояние, видеофон не вытягивал, но мне было достаточно голоса.
— Гера! Гера, ты меня слышишь?
— Привет, Лера, — сухо произнес я.