Статус С
Шрифт:
Стью Пиппен всегда был трусом. Жалким, беспомощным трусом, потерявшим всякую надежду на исправление. Он давно смирился с этим, считая это своей кармой. И частично — виной своих родителей, давших ему имя, от носителя которого точно не ожидаешь ничего героического. Да кто вообще будет всерьез воспринимать человека по имени Стью? Или вовсе Стьюи, как называет его матушка и старшие сестры. Когда это имя произносят местные хулиганы, то даже не утруждают себя добавлять ругательства — оно и само по себе в их исполнении звучит оскорбительно.
Единственной отдушиной в жизни Стью были
Будь его воля — он бы сутками не вылезал из этого виртуального мира, но увы, приходилось довольствоваться короткими сеансами. В округе было не так много доступных капсул, и у каждой время использования было расписано по часам. Во второй половине дня в салоны можно было даже не соваться — старшеклассники после окончания уроков оккупировали их до позднего вечера, и выгнать их могли разве что еще более взрослые любители виртуальных развлечений. Поэтому Стью частенько убегал с последних уроков, чтобы успеть занять капсулу пораньше.
Чтобы не попадаться на глаза банде Толстяка Говарда, он отыскал обходной путь в игровой салон через старую вентиляционную шахту. Всего-то и делов — проползти пару десятков метров по пыльной железной трубе. Зато оказываешься уже сразу в дальнем углу зала, аккуратно оттягиваешь решетку — там два нижних винта выкручены — и образовавшейся щели вполне хватает, чтобы выбраться наружу. Ну, если тебе двенадцать, а телосложение и вовсе как у десятилетки. Тот редкий случай, когда малый рост и тщедушность превращаются в преимущество.
В этот раз ему, кажется, несказанно повезло — в салоне вообще не было ни души, и меньше чем на половине капсул горели индикаторы, обозначающие, что внутри кто-то есть. Однако Стью это насторожило, и природная осторожность заставила его притаиться между капсулой и переполненной мусорной урной, настороженно прислушиваясь.
Пару минут протянулись в томительном ожидании, и вот, когда Стью уже набрался храбрости, чтобы выбраться, начала твориться какая-то чертовщина.
В дальнем от него краю зала началась потасовка — грохнуло несколько выстрелов, затем донеслись звуки увесистых ударов. Хрустнул и осыпался осколками полупрозрачный колпак одной из капсул, освещение в зале замельтешило, будто на дискотеке.
Стью, высунувшись из своего убежища, разглядел силуэты дерущихся. Один — здоровенный лысый громила в длинном темном плаще, второй — будто противоположность ему, худощавый, в дорогом серебристом костюме. Двигались они тоже по-разному — громила пытался схватить противника, смять его своим весом или хорошенько достать мощным ударом. Второй же порхал, будто бабочка, легко уворачиваясь от атак и, кажется, даже не думал атаковать сам. Он будто издевался над соперником, играл с ним, как кошка с мышью.
И это ему быстро надоело. Уйдя от атаки громилы изящным пируэтом, тип
Щеголь расслабился и не торопясь обошел противника по кругу, держась от него на расстоянии шага. По мановению его руки светильники на потолке перестали мигать и зажглись в полную силу — он будто бы хотел рассмотреть здоровяка получше.
Стью и сам замер, парализованный страхом, не в силах отвести взгляд от страшного зрелища. Странный худой человек в дорогом костюме был пугающе спокоен и холоден. Глаза его скрывались за полоской черного блестящего стекла, бледное лицо было неподвижно, как у андроида.
— Признаться, я разочарован, — проговорил он, остановившись напротив громилы и приподнимая тому подбородок кончиками пальцев. — Легендарный Ричард Дайсон. Я столько слышал о тебе. Мечтал встретиться. И что же я вижу? Жалкое зрелище…
Громила странно дергался, но не мог сдвинуться с места. Конечности его будто бы не слушались его. Он стоял на коленях, опираясь одной рукой в пол и пытаясь совладать со второй, но максимум, что ему удавалось — это то сжимать, то разжимать пальцы в черной перчатке. При этом под плащом у него что-то потрескивало, а потом и задымилось.
— Ну-ну, не переусердствуйте, мистер Дайсон, — снисходительно усмехнулся серебристый. — В вашем возрасте вредно перенапрягаться. Я полностью контролирую ваши импланты, а их в вашем теле чересчур много. Какая ирония, правда? То, что должно делать вас сильнее, обратилось против вас.
Стью смотрел на перекошенное лицо обездвиженного громилы, и сердце у него невольно сжалось от сочувствия. Он-то знал, каково это — чувствовать себя абсолютно беспомощным.
Вот только этот странный и откровенно страшноватый человек с покрытым шрамами бритым черепом, в отличие от него, продолжал бороться. Дрожа от ярости, жутко скаля зубы, он с ненавистью смотрел снизу вверх на своего врага, и один только этот взгляд, кажется, способен был прожигать насквозь листовое железо.
Однако, кажется, он и правда был полностью во власти серебристого. Тот еще раз обошел его со скучающим видом, разглядывая, будто вещь, и сокрушенно покачал головой.
— Да уж… Все даже хуже, чем я ожидал. Вы совершенно неконкурентоспособны, мистер Дайсон. Вы — анахронизм. Ископаемое. Представляющее разве что историческую ценность. Впрочем… как раз в виде трофея вы будете неплохо смотреться в моей коллекции.
Стью показалось, что серебристый щелкнул пальцами, но потом увидел, что в ладони у того появился тонкий изогнутый клинок, похожий на птичий коготь.
Придерживая голову громилы левой рукой, серебристый поднес острие ножа к его глазнице и сделал глубокий надрез под нижним веком. Дайсон зарычал громче, побагровев от натуги. На лбу его вздулись толстые голубоватые вены.
— Ну же, не дергайтесь, — будничным тоном произнес мучитель. — Всегда хотел попробовать сделать это, пока клиент еще жив. Жаль, что у вас всего один живой глаз. Хотя, имплант тоже сойдет. Он ведь давно стал частью вас, не так ли, мистер Дайсон? Ваша плоть, кровь и пластик…