Статья Пятая
Шрифт:
Здесь едва ли хватало всем места для ходьбы. Чейз был рядом со мной, и, хоть лицо его было мрачным, я знала, что он чувствовал себя лучше, нежели я. После бомбежки Чикаго он научился выживать в таких местах. В местах, где собирались люди, изгнанные из больших городов.
– Не забывай про свой тыл, - предупредил он меня.
– И про мой, раз уж ты сзади, - добавил он, подергивая лямки рюкзака. Он переложил деньги в карман на груди.
– Где нам начать?
– спросила я. Это был самый большой из виденных мной городов. Каким бы крупным
– Следуй за людьми в грязной одежде, - сказал он.
– Они приведут нас туда, где есть еда, где люди говорят.
Он был прав. Мы прошли несколько кварталов и обнаружили себя в мощном потоке голодных людей. На каждом телефонном столбе, на каждом заборе или двери были размещены выдержки из Статута о морали. Мы пересекли железную дорогу и пришли к месту, именуемому Рыночной площадью, - длинной зацементированной улице, по бокам которой стояли кирпичные здания с простыми фасадами. Эти здания когда-то, возможно, были магазинами, а теперь стали общежитиями, медицинскими пунктами или же были просто заброшены.
У противоположного края площади толпа была более плотной. Тысячи людей пришли сюда, чтобы найти еду или укрытие. Здесь были и Сестры в своих темно-синих юбках, с завязанными на узел платками; они копошились у временных коек лагеря Красного Креста. Я с трудом сглотнула, осознав, что могла быть на месте любой из них.
Когда краем глаза я заметила форменную одежду, в кровь мою впрыснулась доза адреналина. Чистая и разглаженная синяя ткань выделялась из моря облезлых лохмотьев.
Солдаты.
Мой взгляд задержался, и я увидела еще двоих, что стояли позади грузовика без опознавательных знаков и разгружали деревянные ящики с едой. Они находились у горлышка бутылки толпы, вытянутого к пустой части площади. Солдаты не пытались спрятать свое оружие. Они все были вооружены и готовы выстрелить в любого, кто попытается украсть.
Чейз тоже их заметил. Он опустил голову, стараясь казаться ниже, чем он был на самом деле. Я осматривала толпу. К площади двигалось слишком много людей, никто не направлялся в обратную сторону. Если мы попытаемся сбежать, это вызовет волнение, а путь наш будет прегражден столпотворением. Кроме того, если МН захочет преследовать нас, у них есть пушки. Люди будут расступаться перед ними куда быстрее, чем перед нами.
Нам нужно было добраться до кухни. Чейз думал, что там мы сможем без опаски задавать ненавязчивые вопросы о перевозчике, а единственный путь туда проходил мимо солдат. Мы не окажемся взаперти, когда минуем их - я видела другие выходы с площади, - но все же будем серьезно рисковать. Солдаты будут от нас лишь в десяти футах (3 м).
Я взяла Чейза за руку и быстрым рукопожатием задала тот вопрос, который не осмелилась озвучить. Спустя лишь секунду колебаний он ответил мне тем же жестом. Мы пройдем мимо них.
– Приподними воротник, - скомандовал Чейз. Я быстро повиновалась. Мы двинулись вперед; со всех сторон с нами соприкасались тела,
"Пожалуйста, не глядите в эту сторону". Всю свою волю я направила на солдат.
– Смотри вперед.
– Голос Чейза был настолько тихим, что только я могла его расслышать.
– Не останавливайся.
Пот лился по моему лицу, хоть по навожденной людьми площади и носился холодный вечерний ветер. Мои виски сжало тисками.
"Продолжай идти", - сказала я себе.
Боковым зрением я увидела в десяти футах от себя солдат. Один из них быстро обернулся, к его уху была прицеплена рация. Со спины я увидела его светло-каштановые волосы и худую фигуру, и меня охватило странное чувство узнавания.
"Продолжай идти".
Мы миновали ящики с едой и солдат и направились к пустой части площади.
Я боролась с желанием обернуться. Чейз пошел быстрее, потянул меня за угол в сырой переулок, прочь от потока пешеходов. Здесь было тише, и я, казалось, первый раз за несколько минут вздохнула.
– Что они здесь делают?
– спросила я. И дома МН обеспечивала едой бесплатные столовые, но полагалась на волонтеров, чтобы доставлять ее. Я всегда думала, что солдаты считали себя выше общения с теми бедняками, арестовывать которых у них не было повода.
– Должно быть, в городе продовольственный кризис.
– Это объясняет оружие, - сухо прокомментировала я. Чем быстрее мы выберемся отсюда, тем лучше.
Когда мы продолжили путь, я ясно осознала, насколько чисто мы были одеты и насколько сытыми выглядели. Одиночные бродяги, праздно шатающиеся в переулке, смотрели на нас с обидой, будто мы были голубой крови. По их изголодавшемуся виду я заключила, что Чейз был прав насчет продовольственного кризиса: очевидно, в этом большом городе еды хватало далеко не всем.
Мы прошли мимо бездомного человека, который сидел с табличкой "помогите, чем можете", прислонившись к шумному генератору у общественного туалета. Мужчина был истощен. На его костлявой фигуре висела рваная, грязная одежда. Его запавшие глаза закрывались веками, тонкими, как бумага, а лицо было покрыто пятнами оливкового цветами - признаками голодания.
Чейз помедлил перед этим человеком, и в какое-то мгновение я подумала, что он собирался дать ему немного денег. Его щедрость испугала меня. Если Чейз достанет свой кошелек, эти умирающие с голода люди набросятся на нас, как стая волков.
Мгновение спустя Чейз протянул руку и снова взял мою ладонь в свою, подтянув меня поближе.
– Не отходи от меня, - сказал он.
Я вздрогнула, когда услышала шарканье позади, и обернулась, ожидая, что мне придется защищаться. Мой рот открылся. Волчья стая была готова наброситься на добычу, но этой добычей были не мы, а тот мужчина. Умирающий от голода бездомный мужчина. Моя тревога вернулась с удесятеренной силой, когда я поняла, что его собирались ограбить. Мои ладони стали влажными от пота, но Чейз держал меня крепко.