Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
— Ребята, — приказал поручик, — снимите пояса. Автоматы и пояса спрятать под шинели. Гранаты — в карманы. Если потребуется, то я стреляю первым.
Двинулись прямо на лес Вейперта.
Поручик посмотрел на часы:
— Два часа. Должны успеть.
Шли лугом, потом опушкой добрались до лесного тракта. Вдруг неожиданно блеснули лучи рефлекторов, осветившие Томалю и двух парней из конвоя. Мотор вездехода застонал на полуоборотах и заглох. Офицер выскочил из машины. Томаля подал команду «Стой!» и доложил. Он когда-то служил в кайзеровских
— Сопровождаете в штаб дивизии, — повторил офицер СС. — А откуда?
— Это специальная диверсионная группа, — повторил Томаля слова, которым научил его Клос перед выходом на операцию. — Схватили их на юго-восточной окраине Дюберитза. Они из диверсионного вражеского десанта…
Офицер СС смотрел на них с недоверием. Что-то ему не нравилось, возбуждало подозрение. В машине остался только один водитель, к нему подошел десантник — солдат из Шленска. Эсэсовец прошел вдоль группы «пленных». Остановился около поручика:
— Офицер? — Тот молчал. — Отвечай!
— Не понимаю по-немецки.
Эсэсовец сорвал с его плеча планшет. Раскрыл. Осветил фонариком. Увидел на карте лес Вейперта и обозначенную синим карандашом западную опушку.
— Что это значит? — Поручик молчал. — Кто может перевести? — крикнул фашист.
Около него вырос Сасик. Немец спросил:
— У тебя русское оружие? — Сасик не понял вопроса. — Отвечай!
— Я не знаю. — Это было единственное, что Сасик мог произнести на немецком языке.
— Документы! — обратился немец к Томале. Он передвинул кобуру с пистолетом под руку, беспокойно оглядываясь.
Теперь у них не было выбора. Поручик принял решение — не вынимая руки из кармана, он выстрелил в немца. Паренек из Шленска ударил прикладом водителя. Наступила тишина…
— Нам повезло, — сказал поручик, — что они были одни. Но там, в лесу?
Томаля пожал плечами:
— Мы должны рискнуть. Это единственный выход…
Двинулись дальше. Песчаная дорога вела через лес. На полянах виднелись контуры военных машин и темные силуэты людей. Здесь никто не разжигал костров. Под деревьями прохаживались часовые, которые бросали на проходящих внимательные взгляды. Десантники старались не смотреть на немцев… Руками, заложенными в карманы шинелей, которые без поясов висели на них как мешки, крепко сжимали шероховатую поверхность гранат… Казалось, что у этой дороги не будет конца. Взобрались на песчаную возвышенность, все дальше углубляясь в густые заросли, проходили мимо военных грузовиков и штабных автомашин…
Поручик, следуя за Томалей, старался все запомнить. «Никаких укреплений, — подумал он, — видимо, еще не успели…»
Какой-то немецкий офицер подошел к Томале:
— Что это за сброд?
— Поляки. Пленные, господин обер-лейтенант, — быстро ответил Томаля.
— Куда вы их ведете? На первую линию обороны? Вы что, сошли с ума? — закричал офицер.
— В штаб дивизии, господин обер-лейтенант.
— Что
— Не имеем права. У нас приказ: сопроводить их в штаб! — отчеканил Томаля.
Офицер удивленно пожал плечами и отошел в сторону.
Двинулись дальше, поручик еще раз с беспокойством посмотрел на часы. На востоке царила тишина, но он знал, что пройдет еще совсем немного времени — и… Им предстояло миновать небольшой отрезок пути вдоль позиций гренадерского полка…
8
— Вы с ума сошли! — Лицо капитана Куссау было покрыто обильным потом. — Это не я, не я, понимаете? Шпион на свободе! — Он с трудом переводил дыхание. — А вы меня здесь…
Лехман ударил его по лицу. Куссау свалился со стула; через минуту он с трудом поднялся с пола. В разорванной на груди рубашке, с разбитыми в кровь губами, он выглядел страшно. Несколько секунд Куссау стоял неподвижно, угрожающе упершись взглядом в Лехмана. Казалось, что он бросится на гестаповца, но он, только покачнувшись, снова опустился на стул, тяжело дыша.
— Ну, теперь ты скажешь? — крикнул Лехман. — Если скажешь всю правду, то, может быть, и останешься в живых. Давно на них работаешь?
— Можете проверить, где я был в этот день после обеда, — прошептал Куссау наконец.
— Ты же сам сказал, что под Дюберитзом.
— У старого приятеля — лесника…
— Не беспокойся, завтра он все выложит на допросе, — с усмешкой сказал Лехман.
— Идиот! — крикнул Куссау. — Проклятый идиот!
Лехман снова ударил с размаху. Куссау отлетел к двери.
Клос посмотрел на часы. Уже должны быть! Через несколько минут он увидит в окно, как они будут входить во двор особняка. Охрану штаба уберут без особого труда.
Нельзя допустить, чтобы генерал Пфистер успел отдать приказ о взрыве моста… Десантники должны снять посты и захватить предмостный плацдарм. Но долго ли они смогут продержаться? Первая линия немецкой обороны могла оказать упорное сопротивление… А если они не прошли через лес Вейперта?
— Клос, — сказал Лехман, — эта свинья не хочет ни в чем признаваться. Думаю, он все еще не понимает, что его ждет. А ведь он должен об этом знать…
— Идиот, проклятый идиот! — пробормотал опять Куссау.
— А теперь попробуй ты, — сказал Лехман, обращаясь к Клосу. — Он изрядно измучил меня.
В этот момент Клос увидел их. Они смело вошли во двор. Томаля перебросился несколькими словами с часовым, потом остановил группу невдалеке от особняка. Клос заметил рослого парня, судя по всему, командира десантников; он внимательно осмотрелся вокруг, взглядом указал на пост, где стоял солдат, вооруженный ручным пулеметом. «Начинается», — промелькнуло в голове Клоса.
Томаля разделил группу, пятеро в сопровождении одного «конвоира» двинулись к особняку. Это не возбудило у немцев никакого подозрения.