Ставка больше, чем жизнь

Збых Анджей

— Конечно. Что я потом должен делать?

— Ждать меня здесь. Эти люди должны быть абсолютно надежными: не исключено, что придется открыться перед ними, если Вейс арестован. А теперь прошу — пароль и адрес!

Клос приближался к Добжице. Шоссе снова заполнили толпы беженцев и санитарные машины с ранеными. Только изредка навстречу им, в сторону фронта, двигались бронетранспортеры. Клос, лавируя в этой толчее, подъезжал к перекрестку. Уже виден был Добжице, расположенный на плоской равнине; два жандарма с трудом справлялись с напряженным движением. Беженцев

оттесняли на обочину дороги, проверяли документы у водителей военных грузовиков. Клос вынул приказ генерала на инспекционную поездку и снизил скорость, когда проезжал мимо жандарма, с которым объяснялся какой-то господин в тирольской шляпе, доказывавший, что у него в Дюберитзе живут родственники.

— 148-я дивизия! — крикнул Клос.

Вскоре он затормозил около первых домов городка, который казался вымершим. И только рядом с большим домом стояли грузовики, на которые полицейские и гестаповцы грузили какие-то сундуки.

«А, бежите! — подумал Клос. — И никогда уже больше не вернетесь». Он подумал также о том, что, может быть, сейчас выполняет последнее свое задание на этой стороне фронта.

За рыночной площадью начинался лабиринт узких улочек. Которая из них Баутзенштрассе? Увидев паренька в форме гитлерюгенда, он обратился к нему с вопросом.

Паренек услужливо показал налево.

Теперь необходимо соблюдать предельную осторожность. Клос был уверен, что если Вейс провалился, то гестаповцы не будут устраивать засады в его квартире. Но надо быть готовым к любой неожиданности.

Клос еще издали заметил, что нужный ему дом — угловой. Свернул на поперечную улицу и, не выключая мотора, поставил мотоцикл около стены какого-то здания. Осторожно подошел к дому. Ничего подозрительного: безлюдная, выгоревшая улица, на тротуарах брошенные второпях старые вещи, клочья гитлеровских плакатов, содранных со стен. Поднялся на второй этаж; на двери медная табличка: «Ганс Вейс». Вынул из кобуры пистолет, снял с предохранителя. Нажал кнопку звонка: три коротких, один длинный. Быстро прижался к стене. Тот, кто появится в дверях, может заметить его только через несколько секунд. Дверь открылась. Клос увидел молодого гестаповца с пистолетом в руке. Несколько секунд колебался… «Засада! Полный провал!» — мелькнуло в голове.

Выстрелил. Нажал спусковой крючок именно в тот момент, когда гестаповец заметил его. Тот упал без звука на пороге двери, а Клос мгновенно сбежал вниз по лестнице. Выбежал второй гестаповец, на ходу выстрелил. Пуля просвистела над головой Клоса, со стены посыпалась штукатурка. Клос оглянулся, увидел стрелявшего, — взял его на прицел, но гестаповец с погонами штурмбанфюрера скрылся в проеме двери.

«Заметил меня», — подумал Клос.

Он подбежал к мотоциклу, включил на полные обороты мотор и погнал его по безлюдной улице.

«Теперь только взять себя в руки, успокоиться и как можно быстрее выбраться из города, но только другой дорогой. Штурмбанфюрер, вероятно, уже поднял тревогу. Сколько потребуется ему времени, чтобы выслать своих людей в погоню? Три-четыре минуты… У Вейса наверняка есть телефон. Автомашины уже вышли, а если они имеют в своем распоряжении еще и оперативные… Будем считать, что имеют… Видимо, отдали уже распоряжение всем постам задерживать мотоциклистов.

Может быть, бросить мотоцикл? Нет, еще рано», — напряженно размышлял Клос.

Остановился, закурил, вынул из кармана карту.

«Отступая, не следует слишком спешить», — вспомнил он незыблемое правило. Торопятся только любители, но не профессионалы. Зачем сказал жандарму на шоссе: «148-я дивизия»? Теперь будут искать в дивизии. Хотя и так искали бы там, ибо других воинских частей в окрестности города нет. Теперь вся надежда на успешное наступление наших войск. А пока необходимо найти дорогу, которая еще не оцеплена жандармами и где «нет полицейских постов». Этим условиям отвечала только одна — проселочная дорога к лесу Вейперта.

Мотоцикл за несколько минут миновал улицы городка и выехал на широкую аллею с богатыми виллами, уже покинутыми владельцами. Добравшись до лесочка, подступавшего к самому шоссе, Клос почувствовал себя в относительной безопасности и решил проанализировать события, разыгравшиеся несколько минут назад.

Мотоцикл с жандармом он увидел, когда тот внезапно выскочил из-за поворота; машинально передвинул кобуру поближе под руку, расстегнул — пистолет вынимался свободно. Знает ли о нем этот жандарм? Нет, это маловероятно, ибо прежде всего гестаповцы предупредили контрольные посты на шоссе, а с жандармами у них нет радиосвязи. Видимо, этому жандарму еще ничего не известно, но если он потребует документы, его придется убрать.

Немец курил сигарету, автомат был перекинут через плечо. Он заметил встречный мотоцикл в последнюю минуту и не успел даже вскинуть руку, как тот проскочил мимо. Клос видел его еще несколько секунд в зеркальце, потом он скрылся из виду.

«Можно было бы выстрелить, — подумал Клос, — но если бы я промахнулся, жандарм наверняка погнался бы за мной… А так он почти не видел моего лица и, самое большее, мог только заметить номерной знак мотоцикла… — Клос улыбнулся: — Хорошо, что вовремя заменил регистрационный номер».

Он выехал на лесную дорогу, ведущую к шоссе, а через несколько минут увидел и само шоссе, по которому беспрерывно тянулась колонна беженцев.

5

Клос поставил мотоцикл во дворе, постучал. В дверях появился Томаля. Вошли в темную прихожую, остановились.

— Там полный провал, — тихо сказал Клос. — Я не мог этого предотвратить, не имел даже возможности увидеть Вейса.

Томаля молчал. Теперь, когда Клос немного привык к темноте, он увидел, что старик плакал.

— Они ждут тебя, — сказал наконец он.

— Сколько их?

— Трое. Остальных не удалось разыскать.

— Надежные?

— Знаю их около двух месяцев. Выполняли обычные задания, приносили информацию. Один — из Варшавы, двое — из Кельце.

— Говорил им что-нибудь?

— Нет. Только то, что их ожидает важное задание. Они готовы ко всему.

— Ну хорошо, пойдем к ним.

— Намерен деконспирироваться?

— Все может быть. Послушай… если вы соединитесь с нашими, а я… останусь еще на этой стороне фронта, то этих троих необходимо будет направить в глубокий тыл немцев, и кто знает… может быть законсервировать до самого конца войны… Это очень важно на будущее, — подчеркнул Клос.