Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
Неожиданный арест Пшетоцкого и обыск его усадьбы не принесли бы ожидаемых результатов, ибо польский аристократ мог перепрятать бумаги своего зятя в другое, более надежное место, у близких друзей, хотя на первый взгляд старик Пшетоцкий не был похож на человека, имеющего таких друзей. Он мог вывезти бумаги в разоренные немцами усадьбы и укрыть их в известном только ему месте.
Практически «перекопать всю усадьбу», как приказал Гофберг, возможно, но на это потребуется немало времени. А поэтому Гофберг выбрал, по его мнению, наилучший способ розыска документов: создать напряженную, обстановку в усадьбе, чтобы
Цель Гофберга — это цель Клоса. Он также стремился добыть документы инженера Латошека, чтобы переправить их в надежное место. Но в Пшетоке должен появиться еще кто-то, кто может не представиться Клосу и без его помощи использовать создавшуюся ситуацию, чтобы добыть эти ценные бумаги. Этот «кто-то» наверняка попытается принудить старика Пшетоцкого отдать их.
Если этот человек, продолжал размышлять Клос, не представится Пшетоцкому, то можно сделать вывод, что он знаком старику и знает, у кого хранятся документы. И Пшетоцкий, чтобы спасти от немцев бумаги, может решиться передать их этому человеку. Клос не должен допустить этого. Однако пока в Пшетоке не появился человек, который мог бы обратиться к старику Пшетоцкому за бумагами.
Иоланта Кшеминьская? Вряд ли она ведет игру. Клос заметил, что эта девушка держится гордо и независимо. Трудно поверить, чтобы старик доверил этой девчонке свою тайну, хотя она и была дочерью его близкого друга.
Зося? Девушка тоже с характером, открыто демонстрирует свой патриотизм. Не может быть, чтобы она… Хотя не исключено, что Зося причастна к тайне хранения бумаг отца.
Остается прислуга: Ян, сорокалетний камердинер Пшетоцкого, и его жена Матильда, молчаливая женщина с полными румяными щеками, которая почти не выходит из кухни. А может быть, Марта — их дочь, с каменным лицом стелившая ему постель и убиравшая комнату?.. Трудно поверить в такое.
Агент может появиться в Пшетоке неожиданно и скрытно. А он, Клос, не может даже принять каких-либо мер и вынужден только ждать указаний Гофберга.
5
Клос по-прежнему скрывал, что знает польский язык. Уже на второй день пребывания в усадьбе он понял, что его проверяют. Во время завтрака Пшетоцкий в непринужденном разговоре с обер-лейтенантом заметил по-польски:
— Пан поручик испачкал себе рукав джемом.
— Что? — спросил по-немецки Клос, невозмутимо глядя на Пшетоцкого.
Старик, извинившись, ответил, что он обращается к внучке.
Девушки переглянулись. Иоланта не могла скрыть иронической улыбки.
В течение дня Пшетоцкий еще не раз пытался проверить Клоса. А Зося, которая больше молчала, неожиданно сказала Клосу по-польски, глядя ему прямо в глаза: «Если бы ты знал, как я ненавижу тебя, шваб». Иоланта с ехидной улыбкой быстро «перевела», что Зося спрашивает, как давно пан обер-лейтенант не видел своих родных.
Убедившись, что немецкий офицер не понимает польского, все они стали свободно разговаривать при нем. У них не было особых секретов, и Клос, рассматривая семейный альбом хозяина дома, не подавал виду, что понимает их, однако, прислушиваясь к разговору, понял, что завтра в Пшетоку приедут какие-то люди. Одного из них Зося назвала Эдвардом, а другого — паном Маевским.
Зося Латошек была
— Господин обер-лейтенант просил, чтобы я докладывал обо всех, кто приедет в усадьбу. Так завтра у меня будут гости, если вам это угодно.
Клос ответил, что не возражает против приезда гостей и не хотел бы своим присутствием нарушать традиции хозяина дома. Он только желал бы, чтобы гости не мешали ему исполнять служебные обязанности.
Ужин подходил к концу. Клос встал, учтиво поклонился, пожелал старику Пшетоцкому и девушкам доброй ночи и отправился в свою комнату.
«Значит, завтра, — подумал он. — Что это за люди и кто такие пан Маевский и его мнимый или настоящий племянник? — по отдельным словам, смеху и радости Зоси Клос понял, что ее что-то связывает с Эдвардом. — Может быть, он жених Зоси? — неожиданно мелькнуло в голове Клоса. — Что ж, человек, просящий руки Зоси Латошек, имеет моральное право на получение бумаг ее отца в приданое. Может, на этом и основывается провокация Гофберга?» А в том, что это провокация, Клос не сомневался.
«Глупец! — подумал он о себе. — Сочинил версию, не имея на то достоверных данных. Необходимо подождать до завтра, а сегодня ночью — побродить немного по дому. Гофберг прав: они должны ощущать присутствие немецкого офицера и бояться его». Неожиданно Клос услышал какой-то шорох за дверью. Он на цыпочках подошел к ней и рывком открыл. Перед дверью с тряпкой в руках стоял камердинер Ян.
— Прошу прощения, я протирал пыль, — смущенно проговорил он.
— Да, пыль, конечно, надо протирать, — заметил Клос. Он закрыл дверь, скатал из бумаги шарик и заткнул отверстие для ключа. Он чувствовал себя очень неуютно, когда знал, что за ним подглядывают.
6
Гости приехали к концу завтрака. Камердинер Ян учтиво проводил их в гостиную.
— Пан Маевский и пан Эдвард! — доложил он, открыв дверь.
Клос заметил, что Эдвард — двадцатисемилетний, крепко сложенный брюнет с усиками, в модных сапогах — сначала поприветствовал Зосю, поцеловал ее, как и подобает жениху, а потом поклонился старику Пшетоцкому.
Мужчина постарше, ротмистр Маевский — худощавый, сутулый, с буйными, но изрядно поседевшими волосами и морщинистым лицом, одетый по-охотничьи, — не мог скрыть своего удивления, когда увидел немецкого офицера.
— Непрошенный гость, — развел руками Пшетоцкий. — приехал два дня назад, и неизвестно, надолго ли. На вид любезный, ведет себя скромно. И ничего не понимает по-польски.
Ротмистр с упреком посмотрел на Зосю, которая хотела что-то сказать, и прервал ее на полуслове, подняв руку. Если бы Клос ничего не подозревал, он мог бы не обратить внимания на этот жест. Охотничья одежда Маевского скорее напоминала армейский мундир, а манера держаться выдавала офицерскую выправку. Клос решил, что Зося, видимо, подчинена ему по службе.