Ставка - измена Родине
Шрифт:
Хэттавэй полистал свой рабочий блокнот и удовлетворенно хмыкнул — послужной список перебежчика впечатлял. До 1975 г. он служил в Третьем управлении КГБ (военная контрразведка), а уже в 1980 г. полковник Юрченко, перейдя в Первое главное управление (ПГУ — внешняя разведка) исполнял обязанности офицера безопасности советского посольства в Вашингтоне. Вернувшись по окончании командировки в Москву, он получил должность заместителя начальника 5-го отдела управления «К» (внешняя контрразведка) ПГУ, который курировал деятельность советских зарубежных организаций и работающих в них граждан СССР.
Во время
В тот же день, поздно вечером, Хэттавэй получил еще одну телеграмму из Рима. Юрченко сообщил, что шестью месяцами ранее в Вене некий американец связался с сотрудниками местной резидентуры КГБ и передал им имена нескольких советских граждан, работавших на ЦРУ. Сам Юрченко никогда не встречался с этим добровольным информатором, но знал, что тот некоторое время работал в ЦРУ и неожиданно был уволен накануне командировки в Москву.
Никогда не терявший самообладания Хэттавэй, поняв, что речь идет об Эдварде Ли Говарде, выругался и со словами: «Этого ублюдка надо обезвредить, пока он не натворил новых бед!» — схватил телефонную трубку прямой связи с Директором Управления Уильямом Кейси.
Получив сигнал в отношении Эдварда Ли Говарда лично от Директора ЦРУ, Федеральное бюро расследований занялось поиском доказательной базы для его ареста. Одновременно за домом отступника было установлено негласное наблюдение, что, впрочем, не осталось незамеченным супругами Говард, даром что экс-цэрэушниками. Полтора месяца спустя, не имея никаких юридических оснований для задержания подозреваемого, как и не сумев добыть никаких других доказательств вины Говарда, кроме заявлений Директора ЦРУ Уильяма Кэйси, фэбээровцы пошли напролом.
19 сентября 1985 г. три сотрудника ФБР прибыди в Санта-Фе, сняли номер в отеле «Хилтон», пригласили туда Говарда и в течение восьми часов допрашивали его в надежде расколоть и вырвать признание. Тщетно, ибо окончательно озлобившийся цэрэушник-расстрига все отрицал. Когда же Говард вообще отказался говорить без своего адвоката, фэбээровцы согласились отпустить его, пообещав не беспокоить до конца недели.
Поддержка фэбээровцам пришла с совершенно неожиданной стороны. 20 сентября ТАСС со ссылкой на информацию, поступившую из Комитета госбезопасности СССР, передало сообщение об аресте Адольфа Толкачева и его признании в шпионаже в пользу Соединенных Штатов Америки.
Эдвард понял, что крест ему готов и дело за малым: осталось принести гвозди и молоток. Не дожидаясь окрика «с вещами на выход», он сумел оторваться от фэбээровцев, следивших за домом, и вместе с женой на своем скоростном авто помчался за город. За рулем сидела Мэри. За одним из поворотов Говард катапультировался из машины, сделав это так, как если бы был в Москве
Трюк сработал, преследователей удалось обмануть, а Эдвард Ли Говард на маршрутном автобусе добрался до аэропорта в Альбукерке, где сел в самолет, вылетавший в город Таксон, затем отбыл в Сан-Луис, а через несколько часов оказался в советском консульстве в Нью-Йорке, откуда тайно, через Данию и Финляндию, был благополучно доставлен в Москву…
А вот как отзывался о Говарде экс-председатель КГБ СССР Владимир Крючков:
«По прибытии в Советский Союз Говард был окружен заботой и вниманием, ему был предоставлен дом в поселке Жуковка под Москвой с круглосуточной охраной. Начался непростой период адаптации американца к условиям советской действительности.
Будучи широко образованным и интеллектуально развитым человеком, он, однако, имел крайне неустойчивую психику, был легкоранимым человеком. Настроение Говарда менялось по нескольку раз в день, причем без всякой видимой на то причины. От безудержного веселья через минуту могло не остаться и следа, и он впадал в депрессию, доброжелательность и общительность легко переходили в замкнутость и даже агрессивность. В часы нервных срывов с ним могли общаться только наиболее близкие ему сотрудники КГБ.
Но такие приступы проходили сравнительно быстро, и тогда перед нами вновь представал умный и тактичный собеседник, внимательно внемлющий советам и пожеланиям, дотошно выясняющий все интересующие его вопросы.
Говард обладал широкими познаниями в экономике, неплохо разбирался в финансовых вопросах, а бизнесменом он был, вообще, от Бога.
Имея значительные денежные накопления на счетах западных банков, Говард активно играл на разнице курсов валют и никогда не оставался в проигрыше.
С его согласия несколько высокопоставленных советских специалистов банковского дела ознакомились с его методикой и приемами извлечения дохода в игре на валютной бирже и дали mi высокую оценку. Неоценимую помощь принесли и представленные mt сведения о практике работы с вкладами частных лиц в банках некоторых западных стран.
Говарда с полным на то основанием можно назвать смелым человекам с развитым авантюрным началом и любовью к бесшабашному, не всегда оправданнаму риску.
Несмотря на привязанность к жене и сыну, Говард через некоторое время общения терял к ним интерес, испытывал потребность в смене обстановки, ему явно нужны были новые впечатления и собеседники. В погоне за сменой обстановки и насыщением новыми впечатлениями Говард объездил весь Советский Союз, побывав на Кавказе, в Сибири, на Украине и в Прибалтике.
Говард несколько раз под чужой фамилией выезжал в страны Западной Европы для решения своих личных вопросов. Всякий раз он с восхищением отмечал отменное качество изготовленных для него в Оперативно-техническом управлении КГБ СССР документов. Но полное удовлетворение и неподдельный восторг Говард испытал, когда с нашими документами посетил Соединенные Штаты.
Вернувшись в Жуковку, при встрече со своим куратором, Говард, находясь в крайней степени возбуждения, буквально прокричал: «Я оттрахал ЦРУ, я «умыл» ФБР и надрал задницу его шефу Эдварду Гуверу!»