Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)
Шрифт:
Кроме удовольствия, которое мистер Смолли получал от своей семейной домашней жизни, у него было еще одно: оказывать нажим на безногих калек, получивших увечье во время несчастных случаев на производстве, и погорельцев, потерявших все свое добро, чтобы заставить их снизить сумму страховки, первоначально запрашиваемую ими у компании. Его никогда никто не видел в баре, и когда он проходил на улице мимо женщин, то опускал голову, глядя на носки своих ботинок. Этот заботливый кормилец семьи, хоть, судя по всему, и неспособный подарить жене наследника, настоял, чтобы в дом пригласили горничную: пусть
Когда мистер Малл умер, миссис Малл честно его оплакивала, поставив в рамочке его фотографию, с рыжеватыми, приглаженными усами, на доску камина и говорила гостям за чашкой чая, указывая на его портрет:
– - Ах, никто не знает, какую жизнь дал мне этот человек.
На протяжении многих лет она постоянно видела его во сне, разговаривала с ним в своем обычном тоне, а на следующее утро шла в гости к дочери и рассказывала ей об этом:
– - Твой отец посетил меня сегодня ночью, и у нас с ним был такой хороший, задушевный разговор о том времени, когда мы с ним отправились на прогулку вверх по реке в Эвберг и наш пароход чуть не перевернулся.
Или говорила так:
– - Сегодня ночью у нас с ним состоялся очень серьезный разговор, и он пообещал мне пить только пиво до первого воскресенья после Пасхи.
А иногда миссис Малл прибегала запыхавшись, с сияющими глазами и говорила дочери:
– - Он был в таком приподнятом настроении сегодня ночью, и не потому, что выпил или что-то там еще, нет,-- ты же понимаешь, просто такой веселый, пел "Тихо лети, сладкий Афтон" и исполнил четыре куплета из "Сегодня утром они повесят Дэнни Дивера".
Клэрис спокойно воспринимала отчеты о ночных беседах матери. Отца любила, считала самым интересным мужчиной из всех, каких знала,-- вполне естественно, что память о нем так быстро не умирает. А мать ее, в сущности, одинокая старая женщина, живет в одной комнате, ей нечем теперь заняться после напряженной жизни, когда она усердно донимала покладистого, обаятельного мужа. Видно, Клэрис чувствовала -- ночные эти визиты из могилы скрашивают ее одиночество, наполняют смыслом все ее дни.
Но вот однажды утром вся прежняя благожелательная атмосфера вдруг изменилась. Мать пришла рано, губы у нее побелели -- чем-то сильно рассержена.
– - Снова пришел этой ночью!
– - сообщила она, едва переступив порог.
– - Ну и что, приятный был визит?
– - осведомилась Клэрис как обычно.
– - Нет, ничего подобного! Ужасный, просто унизительный вечер!
– - Ах, мама!
– - вздохнула Клэрис.-- Разве папа не был приятным собеседником, как всегда?
– - Посмотрела бы, как бы ты поступила на моем месте!
– - отрезала миссис Малл.
– - Но ты не должна обижать его,-- попыталась успокоить ее Клэрис.-- Не забывай -- он старый человек.
– - "Обижать"!
– - фыркнула миссис Малл.-- Попробуй его обидеть! Да у него кожа толстая, как у слона -- ничего не чувствует.
– - Что же случилось?
– - встревожилась Клэрис.
– - В дверь позвонили,-- начала свой рассказ миссис Малл.-- Стоит он на пороге, с этой своей обычной самодовольной ухмылкой,-- она всегда меня раздражала, и ему это прекрасно известно.
– -
– - "Выдумывать"?
– - перебила ее мать.-- Прежде выслушай, а потом скажешь, выдумываю я или нет. Знаешь, на что хладнокровно, с полным равнодушием отважился этот человек сегодня ночью?
– - И умолкла.
Клэрис, разумеется, ободрила ее:
– - На что же?
– - Теперь-то наконец он перешел все границы. Я женщина терпеливая, знаю, хорошего без плохого не бывает, но даже терпение святых имеет предел. И вот, когда увидела их там, за дверью, сегодня ночью...
– - Да кого же?
– - Клэрис была совсем сбита с толку.-- Что ты имеешь в виду, кого это "их"?
– - Вот именно -- их!
– - упрямо повторила миссис Малл.-- Твоего отца и эту рыжеволосую, в крепдешиновом платье, да еще таком узком, как это она дышит, пищу переваривает и как ребенка выносила!
– - Какого ребенка?
– - чуть слышно спросила Клэрис.
– - Большого такого, толстого парня,-- не смутилась миссис Мал,-- из одежды давно вырос, но ухмылка на лице такая же наглая, как у твоего отца. Приклей ему усы -- и может в любой день отправляться в трамвайное депо и выводить на линию трамвай на Третью авеню. Проедет по ней до самого конца -и все примут за твоего отца, и не сомневайся!
– - Послушай, мама,-- Клэрис, конечно, знала о той рыжеволосой женщине на крыльце отеля у Кротонского водопада летом 1921 года, но сейчас она впервые услыхала это от матери,-- никто ничего не говорил мне о ребенке.
– - Я тоже о нем не знала до сегодняшней ночи. Ах, он самый большой обманщик, какой когда-либо ходил по улицам этого города, твой отец! Но вот сегодня ночью он наконец предстал в своем истинном облике. Стоят, голубчики, абсолютно спокойно рядом передо мной, вот как ты сейчас, под ручку, и этот ребенок, копия твоего отца, а сам он говорит мне: "Берта, я привел к тебе своих друзей. В доме есть что-нибудь выпить?"
– - Ну и что же ты сделала после этого?
– - Клэрис решила потакать матери,-- впрочем, ей и самой стало интересно.
– - Ну, я, конечно, была с ними отменно вежлива. Никогда ведь не устраивала семейных сцен перед незнакомыми людьми, и твоему отцу это прекрасно известно, он и пользовался. Холодно им поклонилась, взяла у мальчишки картуз, проводила их со всей церемонностью к столу, приготовила чай, вытащила для них из шкафа половинку пирога из крошек сухарей. Сидела с ними за столом, лишь вежливо вставляя "да" или "нет". А рыжеволосая все время тараторила о Кротонском водопаде, о том, что тамошняя погода для нее слишком жаркая и влажная, что на кухне в отеле готовили на маргарине, как она и подозревала, хоть и утверждали, что на масле, даже готовы поклясться. По правде говоря, я не слишком старалась, чтоб им было у меня приятно, и они, слава Богу, не стали задерживаться. Улучила я минутку, отвела твоего отца в сторону и сказала ему вполне определенно, что не желаю больше никогда видеть в своем доме ни эту женщину, ни его сына, зачатого в грехе. Все ему высказала, хладнокровно и ясно, чтобы в будущем избежать всякого между нами недопонимания: захочет снова меня увидеть -- пусть приходит, но один.