Стая бешеных
Шрифт:
– Отпечатков не обнаружено. Оружие было найдено в кустах, под балконным окном. Вероятно, его выбросили, но предварительно хорошо протерли.
– Странно, что жена, будучи в аффекте, позаботилась об уничтожении улик, – размышлял вслух Турецкий.
– Вы следствие, вы и разбирайтесь, – ответил эксперт.
Турецкий несколько секунд подержал на руке упакованный пистолет, словно проверяя его на вес.
– Гильзы тоже нашли?
– Все как положено. В спальне. Сомнений мало – убийство совершено из этого оружия.
На крыльце Турецкого ждал Сыромятников.
– Будете еще раз осматривать место происшествия, Александр Борисович? Дежурный следователь уже свой протокол составил.
– Да. Только сначала хочу поговорить с женой. Как ее зовут, кстати?
– Аделаида Ивановна. Во всем призналась. Непохоже, чтобы женщина себя оговорила. Все совпадает, как в аптеке. – Сыромятников распахнул дверь на веранду.
Здесь уже ничего не напоминало о попытке суицида. Девушка, завернутая с головой в плед, лежала на спине, и только тонкая рука с ярким маникюром выскользнула на волю. Мадонна сидела рядом на краешке кресла со сложенными на груди руками. Турецкий, стараясь не потревожить больную, почти на цыпочках поднялся на второй этаж.
Черные глаза из-под седых волос стоящей у занавески женщины опалили Александра. В ослепительном солнечном свете она могла показаться глубокой старухой, если бы не насыщенная глубина зрачков, присущая лишь энергичным молодым девочкам и ведьмам. «Да-а… Пожалуй, такой тип действительно не стоило дразнить изменами и мелкими склоками. Леди Макбет…»
– Что с Зоей? – Женщина повернулась к мужчине, который что-то писал, скрючившись у журнального столика. Можно было подумать, что она обращается к нему. В действительности же в ее голосе Турецкий уловил сильное желание выпроводить ненужного свидетеля.
– С кем? – Мужчина поднял голову. Это был дежурный следователь.
– Я хочу поговорить с Аделаидой Ивановной наедине. – Турецкий проводил взглядом немедленно подчинившегося его приказу человека. – Ваша дочь спит.
– Я знаю, она пыталась отравиться. У нее это уже бывало, Зоя всегда отличалась нервным характером. Неудивительно… – Женщина замолчала и шаркающей походкой побрела от окна к стулу. – С ее детством…
– Муж обижал вас, Аделаида Ивановна? – Турецкий опустился на то место, которое минуту назад занимал ушедший мужчина, и доверительно положил подбородок на замок рук.
– Конечно, конечно. – Женщина захохотала. – Давайте, давайте разбираться в этом грязном дерьме! Он не обижал меня. Он обидел меня один раз… И навсегда.
Голос ее звучал гулко, словно в стереофоническом радиоприемнике. Казалось, что говорит не она одна, а по крайней мере три человека вторят ей, раскладывая звук на разные тональности. Эта ее возможность присутствовать голосом в разных точках комнаты поразила Турецкого. Он беспомощно оглянулся по сторонам. Деловой настрой мгновенно улетучился.
– Чем я могу вам помочь, Аделаида Ивановна?
– Мне? Лучше поддержите девочку. Ей хуже всех. Пережить такое в восемнадцать. Она сейчас еще не понимает всего ужаса положения, но потом начнется
– Вы стреляли в мужа?
– А кто? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Когда Зоя приехала на дачу?
– Ах это… – разочарованно протянула Ада. – Я полагала, что вы умней. Да они бы, – женщина снова потянулась к окну и, как подпольщик, боком выглянула в щелку занавески, – давно бы арестовали ее, если бы имелась хоть одна зацепка. У Зои – алиби. Она всю ночь веселилась с молодыми людьми в клубе.
– Я спрашиваю, в какое время Зоя уже была на даче?
– Наверное, в десять или раньше. Кто же в состоянии запомнить точно? Это же счастливые часов не наблюдают. – Ада с какой-то особенной издевкой произнесла слово «счастливые».
– Вы чувствовали себя несчастной, Аделаида… Ада? – поправился Турецкий. – А на первый взгляд как будто не скажешь. Наоборот, избранница судьбы – достаток, любимый муж, уважаемая работа.
– И на первый взгляд не скажешь, и на второй, и даже на третий… – В ее зрачках пробежали искры, будто кто-то чиркнул спичкой и не смог зажечь огня.
– Вы ведь всегда были на виду. Не сидели клушей на хозяйстве, не бегали от скуки по тренажерным залам. Зачем вам понадобилось убивать мужа? Ну ушли бы и все, и нет, как говорится, проблем.
– Я не смогу вам объяснить, даже если – что совершенно невозможно – расскажу всю свою жизнь. У меня один знакомый загремел в психушку… Знаете, как он это состояние передал? Сидишь в собственной квартире, смотришь на противоположную стену и в какой-то момент понимаешь, что либо ты, либо эта замызганная, с застарелыми пятнами стена. Другого не дано – либо-либо. И начинаешь сходить с ума.
Турецкий тоже подошел к окну. Ада оказалась на удивление низкорослой женщиной, она едва доставала Александру до плеча. Дорожки морщин плотной сетью раскинулись вокруг нижних век, на верхней губе и подбирались ко лбу. Волосы, наверное, не причесывались с прошлого вечера и сбились в колтун, под ногтями застряла то ли грязь, то ли кровь. Но и в таком неприглядном виде Кобрина имела странное свойство – под воздействием какой-то внутренней силы мгновенно превращаться в привлекательную женщину, обращать внимание собеседника на положительные стороны своей внешности, она как будто даже становилась выше ростом, опрятнее, эффектнее, чем была на самом деле.
– Вы объясняете свой поступок внезапным помутнением рассудка?
– Да, да. Они уже это записали, – женщина мотнула головой в сторону стоящих во дворе машин. – Разве можно убить человека, да еще с которым прожила вместе столько лет, в здравом уме?
– Можно. И, прошу вас, без истерик и поз. Оставьте свою роль для более благодарных зрителей. А для меня начните, уж будьте любезны, все сначала.
Ада опустилась на банкетку. Несмотря на сгорбленные плечи и помятый вид, понятно было, что она не сдалась и силами еще может померяться с целым следственным управлением. Контакта у Турецкого с подозреваемой не получалось.