Стая воронов
Шрифт:
Тут они сошли с резко повернувшей направо тропы, и Гринмир повел их верхами, избегая поселений и обходя стороной поля, на которых зрел последний в этом году урожай. Иногда он начинал шагать с немилосердной скоростью, и Этайн почти переходила на бег; а иногда они пригибались, словно пробирающиеся в стан врага лазутчики. В такие моменты Гримнир принюхивался и чуть ли не вжимался носом в землю. Около полудня Этайн заметила, что он оживленно беседует со скрюченным деревом – ругаясь на грубом наречии, на котором, наверное, говорили меж собой скрелинги.
– Твой Распятый Бог их заразил, –
– Кого заразил? Деревья?
Гримнир смерил ее тяжелым взглядом.
– Landvaettir, духов леса, маленькая тупица! Проклятые христоверы! Разносите повсюду свою грязь, словно чума; втыкаете везде свои мерзкие колья, которые вы зовете крестами, а потом из земли вытекает весь сейд.
– Сейд – это магия, да? – Этайн почувствовала, как разгорается вновь огонь внутри. – А вся магия от лукавого. Так что земля, избавленная от власти магии и от нечистых духов, которые живут на ней, как твои landvaettir, – это земля, угодная Богу. Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их.
– Когда твой Бог – полудурок, который рубит сук, на котором сидит, – ответил Гримнир и пихнул Этайн в спину. – Шевелись! Не трать драгоценное время.
К концу дня ветер пригнал с запада облака; и хотя его дуновение совсем ослабло, стало даже холоднее прежнего. Этайн уже спотыкалась от усталости, когда они вышли из леса на скалистый берег, в бухту, надежно скрытую у подножия фьорда: гладь широкого озера под лучами заходящего солнца горела, как расплавленная медь. Высокая стена сосен, пихт и дубов с алыми кронами вздымалась почти у кромки воды. Дальше по берегу, там, куда не доставала приливная волна, стояло несколько деревянных построек – селение, центральный зал в окружении восьми домов. Дрожало пламя огня, над крышами вился дымок. На краю деревни Этайн увидела с полдюжины привязанных на ночь рыбацких лодок.
– Южнее взяли, – услышала она бормотание Гримнира. Долгое время он просидел в очень странной позе – на корточках, прижимая колени к подбородку.
Сначала она смотрела на деревню, а потом перевела взгляд на дальний восточный берег – над горизонтом повисла фиолетовая дымка тумана.
Этайн не могла сказать, что замышляет Гримнир. Если он хочет отплыть из Зеландии в Англию – что в это время года было бы безумием, – то нужно идти к западному побережью и искать корабль, который увезет их по Каттегату в Ютландию. Если следовать по пути, который выбрали они с Ньялом, когда жили на востоке, то Гримниру придется отплыть из Рибе к землям франков, а оттуда – по Бретонскому морю к Восточной Англии или Уэссексу. Но пока что Гримнир выбирал дороги, которые уводили их прочь от побережья.
Когда сквозь сгущавшиеся на небе тучи прорвался свет первых вечерних звезд, Гримнир наконец зашевелился. Он схватил запястье Этайн и притянул ее к себе, второй рукой вытаскивая из сумки моток плетеной кожаной веревки.
– Слушай и запоминай, – он говорил тихо, но в голосе сквозила угроза. – Мы спустимся в эту вонючую дыру и добудем себе лодку. Вон ту, крайнюю. Ту, что дальше всех от их жалких домишек. Пойдем быстро и тихо, и если Коварный пошлет нам удачу, то эти вонючие рыболовы опомнятся только к утру.
Он быстрым движением обмотал вокруг
– Что ты делаешь?
– Я что, похож на дурака? Ты себе думаешь: «Ха! Вот и мой шанс от него избавиться! Шанс сбежать!» Только попробуй, только посмей привлечь к нам внимание, и я обещаю: с твоей жалкой головенки ни волоса не упадет, но я вырежу всех до последнего, всех мужчин, женщин и детей, что найду. Лишь пискни, и я распотрошу их живьем, сварю из их костей похлебку и сошью себе из их кожи плащ. Думаешь, я вру?
Этайн, широко распахнув глаза, потрясла головой.
Гримнир ощерился.
– Отлично. Ты не так глупа, как мне казалось. Держись ближе и смотри, куда идешь: если упадешь, я тебя волоком по гальке потащу. Поняла? Запомни, что я сказал.
Гримнир поднялся и набросил за спину сумку; Этайн тоже встала на ноги, прижала к груди маленький узелок с вещами. И они пошли. Гримнир двигался быстро и низко к земле, словно волк; девушка старалась от него не отставать. Под ногами мелькала галька. Веревка меж ними натянулась и тянула запястье, выкручивала его так, что казалось, оно сломается. Девушка вцепилась в веревку, ослабляя напряжение, и вверила себя в руки Господа. Каким-то чудом она не упала. Когда они достигли каменистого берега, она тяжело дышала и старалась как можно тише хватать ртом воздух. Гримнир даже не запыхался. Он остановился, присел в тени валуна. Они были в двадцати ярдах от лодок.
Этайн удивило, что он замер; почему не поспешить прямо к ним? Но она не решилась озвучить вопрос из страха, что кто-нибудь может ее услышать. Сколько в этой деревне детей? Через мгновение она поняла, в чем была причина: около лодок прогуливался седобородый дан, похлопывая каждую по бортам, словно перед ним стояли породистые жеребцы. Он был одет в мешковатые штаны и рубаху цвета лососевого мяса, с вышивкой на вороте и рукавах; лысеющую макушку согревал шерстяной колпак. Ноздри Гримнира раздулись, он ощерился. Выпустил из руки веревку и достал из ножен сакс.
Дан остановился у последней лодки – девятифутового скифа с уключинами и высоким носом. Он стоял, сунув руки за пояс и задрав голову, и наблюдал, как облака затягивают сверкающий купол небес. От его дыхания в холодный воздух поднимались облачка пара. Вскоре он медленно повернулся и той же дорогой пошел назад.
Этайн не услышала, как исчез Гримнир: она заметила, что его нет рядом, лишь когда обернулась, непонимающе подняв бровь. Только тогда она увидела, как по гальке, прижавшись к земле, бесшумно крадется черная тень и мерцает, словно звездный луч, сакс. Этайн прижала ладонь к губам, но не посмела даже пискнуть. Предчувствуя участь старого дана, она взмолилась Богу о его душе…
– Afi! – крикнул кто-то детским голоском. У самой дальней лодки в ряду показался лохматый мальчишка: он несся вперед, размахивая деревянным мечом. Гримнир замер; ребенок вдруг резко остановился, и Этайн до крови прикусила язык. Старый дан протянул руки к внуку. Но мальчик побледнел, будто увидел призрака. Он бросил меч и с оглушительным криком помчался обратно в деревню. Озадаченный старик обернулся посмотреть, что же напугало мальчика…
…Но на берегу никого не было.