Стажер в Министерстве Магии
Шрифт:
– А может, и не нужны тебе новые? – сказал тогда Пашка, – ты видел, как на тебя стали девчонки смотреть? Уровень загадочности зашкаливает.
– Завидуешь?
– Серьезно, когда купишь новые, я эти заберу и буду носить с обычными стеклами. Уж я своего не упущу!
– Нет уж. Теперь я опасаюсь за женскую половину нашего факультета. И вообще. Если так хочется – у тебя своя бабушка есть. Езжай к ней и вымогай у нее очки сколько угодно.
В кармане беззвучно бжикнул телефон. Редакционная привычка – в первый же день практики двух студентов выгнали
«Я у помойки, помочь?» – пришло смс от Пашки.
Феликс посмотрел на коробки с вещами, которые он непосильным трудом скопил за годы жизни в Москве.
Коробок было ровно на две больше, чем рук у Феликса.
«Было бы недурно, Павел Александрович» – ответил Феликс другу.
«Miseris succurrere disco», – пришло в ответ. Феликс усмехнулся. Полностью фраза звучала «Non ignara mali, miseris succurrere disco» и с латыни переводилась как «Познав несчастье, я научился помогать страдальцам». Кроме прочего, она приглашала Феликса к их с Пашкой старой игре – ехидной перепалке латинскими фразочками, к месту и не очень. Феликс задумался – именно сейчас в голову ничего не приходило.
Пашка закончил филфак. А в МГУ, как известно, лучший филфак в мире. И речь декана на первом курсе о том, что «каждый наш выпускник говорит минимум на пяти языках» была констатацией факта, а не банальной похвалой.
Несмотря на множество историй, в которые чуть ли не ежедневно влипал Пашка, к диплому он в совершенстве писал и говорил на русском, английском, старославянском, древнегреческом и латыни.
Феликс, с которым они жили в одной комнате, соответственно, тоже.
Изучив список предметов на второй семестр, Пашка ругался и подвергал сомнению все мертвые языки по списку «да кому это надо в двадцать первом веке, Фел?»
Со временем практическая ценность древнегреческого и старославянского не раз подвергалась сомнению, но латынь неожиданно реабилитировалась в глазах веселого соседа.
Он отметил «по чистой случайности», что невзначай брошенная фраза на латыни действует на окружающих если не магически, то магнетически. А на женщин работает не хуже коктейля в баре и уж точно мощнее «бабулиных» очков.
Тут главное – не переборщить. А то вместо «боже, какой он умный» можно дожать до «боже, какая я тупица» и дама погрузится в пучину самокопания и самоедства. И для вывода ее из этого состояния нужен расширенный курс психологии, а не общий, который нам читали, – делился он секретами соблазнения.
Он-то когда-то и затеял эту игру.
«Давай я тебе буду писать на латыни, а ты мне отвечать? Зачем? Ну, в прикол просто, – и добавил высокопарно, явно цитируя кого-то из классиков или профессоров, – дабы не утратить остроту ума!»
Сомнительное с точки зрение нормального человека развлечение неожиданно прижилось и вошло в привычку.
– Привет, – Пашка ворвался в воспоминания о самом себе с характерной ему настойчивостью, –
– Ну, может быть парочка, – прикинул Феликс.
– Парочка десятков?
– Хорошо, бери вон те две, – указал он на стоящие с краю коробки, – в них точно нет книг.
Пашка подхватил предложенное и охнул:
– Я передумал – давай меняться. В этих, видно, очень ценные и дорогие твоему сердцу камни. А книги я люблю больше презренных… да что уж там, любых камней.
– Hominis est errare, – ответил Феликс латинской фразой «Человеку свойственно ошибаться» и прибавил шаг, видя реакцию друга на остроту, – догоняй!
Под пашкины наигранные вздохи коробки были погружены в багажник новой (она же первая и пока единственная) пашкиной машины.
– Ну что, поехали? Я тебе освободил место в шкафу. Диван, правда, один, пока поспишь на полу, – деловым тоном сказал человек, еще пять секунд назад изображавший страдальца, который «знал бы, что придется работать грузчиком, не стал бы заморачиваться с поступлением в МГУ».
– Поехали. – Феликс пристегнулся. Не из соображений безопасности, а ради пашкиного финансового благополучия – в Москве с этим строго – везде камеры, камеры, камеры… – Но не к тебе. Мне дали квартиру на работе, так что есть, где жить. Но все равно спасибо за помощь и содействие в переносе грузов, а также подъеме пешком по лестнице на последний этаж.
– Слющая, какой такой пАдъем? Тебе шашечки или ехать? Я водитель обычный, не грузчик, э? – с деланным ужасом в глазах вращал головой Пашка попутно выезжая с парковки. И уже деловым тоном. – С каких это пор вам на работе дают квартиры? Еще недавно ты жаловался, что вам даже бумагу в офис не покупают?
– Я нашел нормальную работу, там и выдали.
– Ого! И куда?
Феликс задумался – говорить или нет?
– В Министерство Магии, – решился он.
– И что, взяли без диплома Хогвартса? – хохотнул друг.
– Ну у меня же диплом МГУ с отличием, видимо, это что-то да значит.
Пашка вырулил на дорогу, разговор прервался на пару минут, пока не очень-то уверенный еще водитель перестраивался и набирал разрешенную скорость. Так что шутка, ожидаемая Феликсом, так из него и не вылетела.
– И давно ты это провернул?
– Час назад, – пробормотал Феликс, глядя, как летят мимо дома, машины, магазины и сотни и сотни людей, спешащих к метро, – знаешь, это было самое странное собеседование в моей жизни.
Адрес квартиры, указанный в выданных Феликсу документах, пашкин навигатор не нашел. Домов на улице Ленивка было множество. Одних только корпусов и строений у домов с номером «1» друзья насчитали штук десять. Так что они просто поехали в нужную сторону.
– Разберемся на месте, – предложил Феликс.
– А то… – Пашка вырулил с Тверской на ужасающий любого автолюбителя шестиполосный перекресток у Охотного ряда(*). – На работу ты в Кремль ходить будешь?
Он пару раз дернул рулем, притормозил, пропуская блестящие дорогие машины.