Стажер в Министерстве Магии
Шрифт:
– Рутина. Однообразность. Слишком простые задания, – Феликс задумался, – впрочем, это не самое страшное. Можно пережить. Ведь чтобы что-то делать хорошо, нужно повторить это действие много раз. И чем больше – тем лучше. Будь у меня в запасе сто лет тренировок с текстами, я думаю, стал бы виртуозом, – он улыбнулся немного грустно, – сложнее всего, наверное, было преодолеть разочарование. Я имею ввиду разницу между работой журналиста в кино или книгах и в реальностью.
«Будь у тебя сто лет для упражнений, тебя бы интересовали совсем другие вещи, мой мальчик», – подумала Зинаида, но вслух сказала:
–
– Иллюзия свободы и выбора. Вот, вроде бы, пока учишься, учат тебя по-старому, будто мы в каком-то идеальном мире живем. А выходишь в реальную жизнь, где нужно бежать и собирать три десятка статистов для съемок сюжета о погоревшем доме или взрыве на площади, и чувствуешь себя не журналистом, а сценаристом плохого кино. Которое потом показывают по телевизору в новостях на всю страну и говорят, что это документальная съемка.
«Как много открытий чудных ждет тебя на новом месте работы», – откомментировала Зинаида про себя, – впрочем, пора сворачивать эту тему, пока мальчик в ней не запутал».
– А что кажется вам самым интересным в работе?
– Новые люди, события, движение куда-то, – «в общем-то я за любой движ, лишь бы не тухнуть за столом над гигабайтами текстов, которые нужно вычитать и исправить ошибки вроде не к месту расставленных запятых», – хотел продолжить Феликс, но не стал. Вдруг еще подумают, что он неусидчивый или ленивый. – Ведь, по сути, большинство профессий подразумевает, что ты постоянно общаешься в одной группе людей, вы все занимаетесь примерно одним и тем же. Кто еще, кроме журналиста может в течение одной недели пообщаться с сварщиком, писателем или с актером, вжившимся в роль потомственного мага?
Зинаида кивнула, отщелкивая в уме озвученные пункты. Почти все они имелись в резюме. Относились к студенческим практикам Феликса в университете и многочисленным подработкам, о которых Феликс умолчал. Но на то Зинаида и была Зинаидой Клейнмихель, что никогда не опиралась на официальную документацию. На каждого возможного кандидата в нижнем ящике её стола имелось досье более полное, чем тот сам мог бы составить.
– Что вам нравится в вашей работе сейчас?
Феликс улыбнулся, посмотрел ей прямо в глаза. Открыло, искренне.
– Практика. Сейчас я работаю в настоящем СМИ, не учебном, знакомлюсь с коллегами, узнаю, как работают журналисты. Не в теории и не на учебной практике, а в реальной жизни.
Зинаида прикрыла глаза. Отложила первую страницу резюме в сторону. Под ней лежал список публикаций Феликса.
– А есть что-то, что не нравится? – продолжила она, не скрывая, что идет по стандартному списку вопросов, которые задает на каждом собеседовании.
Быть может через полчасика Феликс выйдет отсюда, а к ней постучится новый кандидат. Может быть, он уже топчется у железной двери, крашенной серой краской. Там, внизу. Может быть, красавица Энжи уже увидела его на мониторе и спешит обласкать новенького своей потрясающей улыбкой.
– Если честно, – Феликс, наблюдая за скупым на эмоции лицом Зинаиды Николаевны, подобрался, сосредоточился, – то у нас, а информагентстве, где я сейчас работаю, довольно… – тут он припомнил о коварно утекшей от него возможности стать зам. отдела и постарался еще тщательнее подобрать слова, – непросто
«Как интересно он описал ситуацию, в которой его банально подсидели и выселили с собственного рабочего места», – подумала Зинаида, чуть приподнимая брови.
«Она приподняла брови, удивилась? Или я сказал что-то не то?!» – подумал Феликс и постарался улыбнулся как можно доброжелательнее и беспечнее.
– Алекс, – Зинаида Николаевна чуть тронула пальцем тонкую чёрную прядку на виске, пометила ручкой на полях и перешла к следующему вопросу, – подумайте, кого из ныне живущих вы считаете действительно великим журналистом?
Вот к этому вопросу он не готовился. Хотя ответ знал. Как раз недавно думал об этом. И вот, вытянул билет, который выучил.
– Жак ив Кусто, – он улыбнулся еще доброжелательнее. Как ему казалось.
Зинаида оторвала взгляд от листка и приподняла бровь, теперь уже точно удивленно.
– И когда месье Кусто стал великим журналистом?
Феликса выдержал немой вопрос «Вы в своем уме?» в глазах Зинаиды:
– Для меня он таким был всегда. Я вырос на его фильмах. Он исследовал места, в которые до того никто не отваживался попасть. Сам разрабатывал батискафы, снимал фильмы и привлек внимание людей во всем мире к теме природы и экологии. Он вкладывал свои силы, свое время и деньги ради действительно важной идеи. Сталкивался с трудностями, перед которыми любой другой сдался бы, но он шел вперед. Благодаря ему наше поколение совсем иначе относится к природе и ее сохранению. Он не только исследовал море и рассказывал о нем. Он сам был примером такого исследователя, активного и смелого.
Стандартный разговор принял интересный оборот, Зинаиде захотелось мурчать от удовольствия от мысли, что она вытащила из этого человеческого моря безликих интересного собеседника.
– Хорошо, – голос её чуть завибрировал, отчего Феликсу показалось, что она вот-вот превратится в большую черную кошку, – Алекс, оцените себя по десятибалльной шкале от одного до десяти, где десять – это специалист уровня Жака Ива Кусто, а единица – абитуриент, проваливший вступительные на журфак вашей alma mater.
Кандидат был явно озадачен. Феликс замолчал на мгновение, потянулся по привычке взъерошить волосы, но остановился, одернул.
– Четыре. Хотя знаете, думаю, даже пять.
«Неплохой результат. И самооценка адекватная».
– Как думаете, чего вам не хватает, чтобы вы могли оценить себя на твердые десять?
Феликс почувствовал, что по лбу потекла капелька пота. И Зинаида смотрит прямо на нее. Мысли намотались на толстую катушку, в которой куда-то спрятался крайний хвостик, за который можно было их размотать. Феликс выдохнул, вдохнул.