Стажеры
Шрифт:
– Или не выдают, - задумчиво сказал Быков, глядя в потолок.– Как правило, к сожалению, не выдают.
– Ну что же, это наша вина, а не наша беда. Между прочим, знаешь, кому всегда достается диплом?
– Да?
– Тем, кто воспитывает смену. Таким, как Краюхин.
– Пожалуй, - сказал Быков.– И вот что интересно: эти люди, не в пример многим иным, нимало не заботятся о дипломах.
– И напрасно. Меня вот всегда интересовал вопрос: становимся ли мы лучше от поколения к поколению? Поэтому я и заговорил о кадете.
– Это говорят очень глупые старики, Владимир. Краюхин так не говорил.
– Краюхин просто не любил теории. Он брал молодых, кидал их в печку и смотрел, что получится. Если не сгорали, он признавал в них равных.
– А если сгорали?
– Как правило, мы не сгорали.
– Ну вот, ты и ответил на свой вопрос, - сказал Быков и снова взялся за газету.– Стажер Бородин сейчас на пути в печку, в печке он, пожалуй, не сгорит, через десять лет ты с ним встретишься, он назовет тебя старой песочницей, и ты, как честный человек, с ним согласишься.
– Позволь, - возразил Юрковский, - но ведь на нас тоже лежит какая-то ответственность. Мальчика нужно чему-то учить!
– Жизнь научит, - коротко сказал Быков из-за газеты.
В кают-компанию вошел Михаил Антонович в пижаме, в шлепанцах на босу ногу, с большим термосом в руке.
– Добрый вечер, мальчики, - сказал он.– Что-то мне захотелось чайку.
– Чаек - это неплохо, - оживился Быков.
– Чаек так чаек, - сказал Юрковский и стал собирать свои бумаги.
Капитан и штурман накрыли на стол, Михаил Антонович разлил варенье в розетки, а Быков налил всем чаю.
– А где Юрик?– спросил Михаил Антонович.
– Спит, - ответил Быков.
– А Ванюша?
– На вахте, - терпеливо ответил Быков.
– Ну и хорошо, - сказал Михаил Антонович. Он отхлебнул чаю, зажмурился и добавил: - Никогда, мальчики, не соглашайтесь писать мемуары. Такое нудное занятие, такое нудное!
– А ты побольше выдумывай, - посоветовал Быков.
– Как это?
– А как в романах. "Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее".
– "Всю", - добавил Юрковский.
Михаил Антонович зарделся.
– Ишь, закраснелся, старый хрыч, - сказал Юрковский.– Было дело, Миша?
Быков захохотал и поперхнулся чаем.
– Фу!– сказал Михаил Антонович.– Фу на вас!– Он подумал и заявил вдруг: - А знаете что, мальчики? Плюну-ка я на эти мемуары. Ну что мне сделают?
– Ты нам вот что объясни, - сказал Быков.– Как повлиять на Юру?
Михаил Антонович испугался.
– А что случилось? Он нашалил что-нибудь?
– Пока нет. Но вот Владимир считает, что на него нужно влиять.
– Мы, по-моему, и так на него влияем. От Ванюши он не отходит, а тебя, Володенька, просто боготворит. Раз двадцать уже рассказывал, как ты за пиявками в пещеру полез.
Быков поднял голову.
–
Михаил Антонович виновато заерзал.
– А, это легенды, - сказал Юрковский, не моргнув глазом.– Это было еще... э-э... давно. Так вот вопрос: как нам влиять на Юру? Мальчику представился единственный в своем роде шанс посмотреть мир лучших людей. С нашей стороны было бы просто... э-э...
– Видишь ли, Володенька, - сказал Михаил Антонович.– Ведь Юра очень славный мальчик. Его очень хорошо воспитали в школе. В нем уже заложен... Как бы это сказать... Фундамент хорошего человека. Ведь пойми, Володенька, Юра уже никогда не спутает хорошее с плохим...
– Настоящего человека, - веско сказал Юрковский, - отличает широкий кругозор.
– Правильно, Володенька, - сказал Михаил Антонович.– Вот и Юрик...
– Настоящего человека формируют только настоящие люди, работники, и только настоящая жизнь, полнокровная и нелегкая.
– Но ведь и наш Юрик...
– Мы должны воспользоваться случаем и показать Юрию настоящих людей в настоящей, нелегкой жизни.
– Правильно, Володенька, и я уверен, что Юрик...
– Извини, Михаил, я еще не кончил. Вот завтра мы пройдем до смешного близко от Эйномии. Вы знаете, что такое Эйномия?
– А как же?– сказал Михаил Антонович.– Астероид, большая полуось две и шестьдесят четыре астрономических единицы, эксцентриситет...
– Я не об этом, - нетерпеливо сказал Юрковский.– Известно ли вам, что на Эйномии уже три года функционирует единственная в мире физическая станция по исследованию гравитации?
– А как же, - сказал Михаил Антонович.– Ведь там же...
– Люди работают в исключительно сложных условиях, - продолжал Юрковский с воодушевлением. Быков пристально смотрел на него.– Двадцать пять человек, крепкие, как алмазы, умные, смелые, я бы сказал даже отчаянно смелые! Цвет человечества! Вот прекрасный случай познакомить мальчишку с настоящей жизнью!
Быков молчал. Михаил Антонович сказал озабоченно:
– Очень славная мысль, Володенька, но это...
– И как раз сейчас они собираются проводить интереснейший эксперимент. Они изучают распространение гравитационных волн. Вы знаете, что такое смерть-планета? Скалистый обломок, который в нужный момент целиком превращается в излучение! Чрезвычайно поучительное зрелище!
Быков молчал. Молчал и Михаил Антонович.
– Увидеть настоящих людей в процессе настоящей работы разве это не прекрасно?
Быков молчал.
– Я думаю, это будет очень полезно нашему стажеру, - сказал Юрковский и добавил тоном ниже: - Даже я не отказался бы посмотреть. Меня давно интересуют условия работы смерть-планетчиков.
Быков, наконец, заговорил.
– Что ж, - сказал он.– Действительно, небезынтересно.
– Уверяю тебя, Алексей!– воскликнул Юрковский.– Я думаю, мы зайдем туда, не так ли?