Стефан в гостях у ведьмы
Шрифт:
— А пан Франтишек, очень образованный юноша, мне еще стихи читал, — сквозь букет посмотрела на Стефана Маричка и процитировала строки:
Взгляни, прелестница младая, на пылкий дар моей любви,
В нем пестрота и радость мая, прими и сердце отвори.
Стефан нахмурился.
— Верно красиво? — улыбнулась Маричка, прикрывая очи ресницами. — Не подскажешь, светлейший господарь, что там дальше-то было, я не успела запомнить?
— Откуда ж мне знать? — буркнул ухажер.
— Как
Стефан насуплено молчал, разглядывая трещину в полу.
— Ну, конечно, кто я такая, чтобы мне стихи читать, — обиженно отвернулась Маричка, ускоряя шаг, — это только для столичных панночек надо соловьем заливаться.
— Я бабам только в постели стихи читаю, — насмешливо кинул ей вдогонку Стефан, — хочешь, и тебе про пылкий дар почитаю?
Ответ не заставил себя ждать: девушка со злостью врезала Стефану по уху букетом и, отшвырнув то, что осталось от несчастных цветов, почти побежала прочь.
«Посватался, дурень? Кто тебя за язык-то тянул?» Стефан было кинулся догонять девушку, чтобы хоть как-то исправить пошлую шутку, но ему на перерез из боковой двери вывалился Михась:
— Там Хлын прямо с пчелами приехал! — заорал денщик.
— Почему с пчелами? — пробормотал господарь. — Зачем пчелы?
— Так мед же, — развел руками Михась, — не болотникам же его оставлять.
Только сейчас до Стефана стал доходить смысл слов:
— Ну-ка, еще раз? Хлын сбежал с заставы?
— Так и есть, — утвердительно махнул Михась. — Отступил с отрядом и пчелами из благоразумия, — фыркнул денщик, передразнивая наместника.
— То есть бросил пустой заставу?!! — взревел Стефан, кидаясь во двор.
— Болотники заставу атаковали, на частокол прыгали, говорит, еле вырвались. Крепко напуган.
— Я ему напугаюсь, я ему так напугаюсь, болотникам рад будет! — зарычал не хуже болотных тварей господарь, локтем вышибая дверь.
— Спокойней, спокойней, — запричитал Михась, — надо же разобраться.
— Трус он последний, чего там разбираться! Мы теперь, что на острове, кроме Яворонки, у нас ничего нет! Мне прииски отбивать надо, а тут и с заставы выгнали!
Вид у пана Хлына был удручающим — усы обвисли как у выловленного из реки налима, правый глаз заметно дергался, а левый заплыл, словно от пчелиного укуса (а может и впрямь пчелы покусали при «разумном отступлении»).
— Ты что, старый боров, здесь делаешь?! Тебе где сидеть было велено?! — сразу накинулся на бедолагу Стефан. — Измену затеваешь?
— Да какая там измена, — снова нервно дернул веком Хлын, — оно по стенам ползать умеет, — наместник
— Оно — это что? — перебил Стефан.
— Клыкастое, и когти — во, — Хлын широко развел руками, — и глаза светятся. Ночью все было, я поутру сразу тикать. Свят — свят.
— Я не понял, ты из-за одного болотника вывел гарнизон и бросил заставу? — надвинулся на него Стефан, сжимая кулаки.
— Где ж одного, коли их целая свора была? Вышли из леса и давай вкруг заставы бродить, коней пугать. Выть так страшно стали, что у моих хлопцев аж волосы на голове зашевелились. Жуть, да и только. Да и где ж у меня гарнизон, ежели ты, светлейший, всех моих соколиков себе забрал? Обороняться-то с кем?
— Возвращайся на заставу, я приказываю! — как можно жестче произнес Стефан.
— Пощади, господарь, — вдруг бухнулся на толстые колени Хлын, — пощади! Казни лучше тут, уж лучше на виселице болтаться, чем когда тебя живьем едят. Не поеду я.
— Ты ж отсюда бежал, пятками сверкая. А теперь назад просишься? — нагнулся к нему Стефан.
— Так у вас вроде спокойненько здесь все стало, пиры устраиваете. А могли б и старика Хлына пригласить, уж я бы не объел никого.
Забавно было наблюдать, как стоящий на коленях наместник, умудрялся еще и упрекать господаря.
— А пчелок на заднем дворе можно поставить. Травы зацветают, только мед и таскать, — уже просительно напомнил о своем хозяйстве беглец.
— Ступай, пасечник, — погружаясь в мрачные думы, отмахнулся Стефан.
«Прииски за ними, теперь застава. Что дальше? Они будут брать деревню за деревней, а там люди! Безнаказанность опьяняет. Нужна вылазка. Вопрос — куда? На прииск или отбивать заставу? И посоветоваться не с кем. — Стефан заметался по большой комнате. — Начну с заставы. Здесь хоть местность знакома. С прииском спешить не стоит, там и ловушка может быть. Нужно разведать. Войско бы пополнить из местных».
Усевшись на трон Яворонков, Стефан вызвал Адамуся. Филин явился быстро, но помочь господарю не смог или не захотел:
— Какие войска? Нет у нас никаких войск. Мы люди мирные, при панах имеется с десяток боевых холопов, так то не войско. Заберем их, кто от разбойного люда добро панское охранять будет?
Стефан снова принялся бродить из угла в угол: «Думай, Стешка, думай! Отбивать заставу надобно ехать самому. А пустят ли эти, мирные, меня обратно в град?» Бремя принятия решений давило на плечи.
— Господарь, дозволь, я поеду заставу отбивать, — уже привычно вынырнул из темного угла проныра Генусь.