Стефенсон
Шрифт:
Особенно тяжелой была эксплоатация детей в мелких копях, принадлежащих сравнительно небогатым владельцам или арендаторам. Здесь умышленно, в целях экономии, узкие и низкие проходы не расширялись, и откатка — доставка угля от места забоя к месту подъема на поверхность — производилась почти исключительно детьми. Везде обращение взрослых рабочих и надсмотрщиков с подручными детьми было исключительно грубым и жестоким.
Старший брат Джорджа, Джемс, уже давно работал «пикером» — сортировщиком угля, но маленькому Джорди повезло — ему удалось получить более приятную работу.
Мальчику исполнилось
В погоне за работой семья Стефенсонов перебралась в соседний поселок Дьюлей-Берн, где были открыты новые залежи угля. Здесь они поселились в крохотном домишке, состоявшем всего из одной комнаты. Роберту Стефенсону посчастливилось снова устроиться кочегаром при «огненном» насосе.
В Дьюлей-Берне маленький Джорди впервые превратился из бремени в поддержку для своих родителей.
Тучен и упитан откормленный скот мистрисс Энсли. Жирное густое молоко дают принадлежащие ей коровы. Владелица небольшого поместья, расположенного рядом с копями, она на выгодных условиях выговорила себе право пасти скот на территории копей и на узкой полосе земли, примыкавшей к рельсовой дороге, по которой добытый уголь доставлялся к пристани.
Джорди нанялся пастухом к мистрисс Энсли.
Пусть сварлива и придирчива скупая фермерша, пусть шаловливы и непослушны телята, постоянно норовящие забраться в соседний огород и натворить там всяческих бед, но два пенса, которые мальчик получает в неделю, — значительное подспорье в семье: здесь осталось еще четыре маленьких, но прожорливых рта.
Можно ли сравнить приятное и веселое занятие пастушонка с каторжным трудом детей на угольных копях? Правда, приходится рано вставать, чтобы вовремя попасть на ферму, но теперь Джорди освобожден от неприятных домашних работ, ему уже не приходится таскать воду, няньчиться с маленькими крикунами, помогать матери в ее хлопотах, где так редко удается стащить какой-нибудь лакомый кусочек, но легко получить пару подзатыльников. Можно целый день рыскать по кустам за птичьими гнездами, отыскивать приютившийся под изгородью куст каких-нибудь ягод, мастерить дудки и свирели из тростника, иной раз затеять основательную потасовку с другими ребятишками.
Биль Тирлуолл, сын надсмотрщика копей, — постоянный сподвижник Джорди во всех этих детских забавах. В своих играх дети всегда подражают взрослым и копируют окружающих. Любимым занятием Джорди и Биля была постройка из щепочек, глины и кусков коры маленьких вододействующих колес, рельсовых дорог с игрушечными вагонетками, подъемных и других машин, которые им случалось видеть на шахте.
Среди углекопов Дьюлей-Берна долго сохранялось воспоминание о построенной мальчиками большой модели рудничной подъемной машины. При помощи обрывков бечевки, обломков кирпича, кусков досок, старых пробок здесь были воспроизведены огромные колеса, толстые канаты, поместительные корзины для подъема угля и другие части механизма.
Модель была поставлена на берегу ручья, протекавшего недалеко от пастбища, и долго служила предметом восторга детворы и любопытства взрослых. Однажды, придя на место, Джорди и Биль увидели, что от их творения остались одни исковерканные обломки: кто-то злобствующий сыграл дурную шутку — безжалостно растоптал машину, изломал ее хрупкие части.
Два
Кончилось приволье, поиски птичьих гнезд и ягод. Теперь уже нельзя, развалясь на пригорке и посматривая на сонно жующих жвачку коров, мастерить какие-либо забавные безделушки. Теперь Джорди встает еще до восхода солнца, раньше, чем просыпаются дети, работающие в подземельях шахты. Он погоняет лошадей, запряженных в плуг, перевозит с покосов сено, возит в поле навоз со скотного двора, пропалывает гряды, таскает для их поливки воду.
Уже давно в английском сельском хозяйстве исчезли патриархальные традиции «старой доброй Англии», когда фермер делил труд, отдых, пищу со своими батраками и отличался от них лишь тем, что в воскресенье выпивал лишнюю кружку пива, да за общим столом восседал на хозяйском месте. Здесь между хозяином и работником устанавливались те же отношения, что и в промышленности.
«Теперь, — заявлял один из представителей нарождающегося сельскохозяйственного пролетариата, — фермеры обращают на нас не больше внимания, чем на бессловестных животных; они равнодушно оставляют нас съедать свою краюху хлеба у края придорожной канавы».
Предусмотрительная мистрисс Энсли заботливо следила, чтобы маленький батрак не сидел без дела и, чего доброго, не вздумал бить баклуши; у Джорди не было ни минуты свободного времени. Скоро утомительные полевые работы под присмотром придирчивой фермерши до того надоели мальчику, что он с удовольствием поступил в сортировщики угля, где работал его брат Джемс и где детям постарше платили целых шесть пенсов.
Однако недаром Старый Боб занимал сравнительно привилегированное положение кочегара при «огненной машине». Великую силу имеет распитая за счет Боба пара бутылок, два-три слова, замолвленные машинистом смотрителю, этому самовластному владыке над рабочими шахты. Поставлено ему и угощенье, приличествующее его важному званию. Он благосклонно согласился приставить маленького Стефенсона погонщиком лошадей к огромному конному вороту, поднимающему уголь из шахты.
Новая работа очень монотонна. Медленным шагом бредут по кругу две заморенные клячи с завязанными глазами. С оглушительным скрипом вращается вертикально установленный вал ворота, с укрепленным на нем толстым барабаном — вьюхой, на который наматывается толстый канат.
Канат отведен в сторону, к зданию шахты. Здесь он перекинут через блок и уходит на дно шахты. К концу его прикреплена большая деревянная клеть, в которую нагружают корзины, наполненные добытым углем. Вот раздается сигнал, звонит колокол — клеть достигла нужной высоты и заторможена. Краткая передышка, пока рабочие разгрузят корзины с углем. Новый сигнал — клеть с грохотом мчится вниз. Чтобы она не разбилась о дно, пускают в ход тормоз. Клеть снова нагружена; под ударами кнута лошади возобновляют монотонное движение по кругу. Так продолжается с раннего утра до позднего вечера. Лошади сменяются для отдыха и кормежки, погонщику же отдыха не полагается. Хозяину шахты и без того кажется, что неизбежные паузы в работе слишком велики.