Стекло и дерево
Шрифт:
Полковник начал издалека, говорил сам, ни о чем не спрашивал. Он нёс чепуху о священном долге каждого гражданина, о Родине, о чувстве патриотизма, утраченном молодёжью. Дулина охотно соглашалась. Он что, пытается лезть в психиатрию, в святая-святых медицины? Она не понимала. Но Кудрин никуда не желал лезть, он продолжил монолог:
– А во врачебной среде расцветает взяточничество.
– Неужели?
– Да вот, представляете, Евгения Евгеньевна, бывают такие случаи нарушения закона.
– Вы хотите, чтобы я
– Вовсе нет.
– Тогда чего от меня требуется? Вербуете стукачку? Или как понимать вашу дружескую беседу? – начала закипать Дулина.
– Вы, наверное, помните недавнее дело акушерки?
– Какой ещё акушерки? Какой ещё акушерки? Я лечпроф психбольницы, если вы забыли!
– Психбольницы, да, конечно, психбольницы, – превосходно держался полковник, – и ещё вы председатель комиссии по освидетельствованию.
– Ну и что?
– И вы не помните акушерку? – улыбнулся Кудрин, намеренно не называя фамилии обвиняемой.
– Да какого хрена я должна ее помнить?
– Ознакомьтесь, – полковник вынул из стола Акт медицинско-психиатрического освидетельствования подозреваемой. – Подпись ваша?
– Моя, и что? Вы ставите под сомнение мою профессиональную деятельность? Да кто вам дал такое право?!
– Нет. Не ставлю, – голос полковника потяжелел. – Помнится, вы сразу сказали: «Здорова»!
– И что, она нездорова?
– Ценю вашу принципиальность, Евгения Евгеньевна, ваши медики из штанов выпрыгивали, пытаясь отмазать коллегу-преступницу! – голос набирал обороты и всё тяжелел. Странно, полковник ничего не говорил конкретно о Дулиной, но начал всерьёз наезжать!
– Так вы меня позвали поощрить?
– В пределах моих возможностей, – говорил он, вроде бы дружеские вещи, но тон напрочь утратил всякую дружелюбность.
– Давайте, к делу! – не выдержала давления Дулина. Хватит играть в доброго и злого полицейского в одном лице! Что ему нужно? Если нечего предъявить – зачем шуметь?
– Давайте к делу. Вот вы помогли правосудию, а завтра поможет кто-нибудь другой!
– И придём мы к долгожданному Светлому будущему!
– Жаль только, что уже без вас, – надавил на последнее слово Кудрин.
– Да вы, вы отдаёте себе отчёт в своих словах?
– Я говорю.
– Это вы здесь говорите, у себя в кабинете! А завтра, возможно, мы поменяемся местами, и говорить стану я! – парировала Дулина.
– Это вы о психиатрических репрессиях? – приподнялся полковник.
Дулина мгновенно всё поняла. Вот откуда веет! У Любимова появился сильный покровитель. Она возмущённо промолчала.
– Гражданка Дулина Евгения Евгеньевна, – официальным тоном, будто зачитывая приговор, выдал полковник, – скажите, что легче сделать? Доказать невменяемость сотрудника МВД? Или обвинить во взятке медработника?
– Поняла, куда вы клоните.
– Успокойтесь, Евгения Евгеньевна! Не портите себе жизнь! Я хоть и не медик, но твёрдо усвоил, что нервные клетки не восстанавливаются! Направьте энергию в пользу, но не во вред!
Дулину обдало жаром. Он угрожает! И грамотно так угрожает. Доказал ведь, подлец, что может! А что у врача не взятка? Всё, даже букетик цветов от благодарного пациента!
– Я подумаю, – тихо пообещала Дулина.
– Вот и замечательно! – дружески распрощался полковник.
Дулина поднялась и молча покинула кабинет. Сволочь! Какая сволочь, этот полковник! Ведь сможет запросто сфабриковать любое дело, если захочет!
– Менты поганые! С-суки!!! – выкрикнула в сердцах Дулина, едва выйдя из здания.
От неё, как от чумной, шарахнулась молодая парочка.
– Вот к чему приводит амнистия, – поучительно изрёк молодой человек в галстучке, обращаясь к подруге.
– Да, – согласно кивнула она.
И наступила тишина.
Пусть временная, пусть как затишье перед грозой, но казалось, каждый нейрон отдыхает! Мелкие уколы не причиняли особого вреда.
Подумаешь, на День рождения шефу Дулина преподнесла огромный масляный торт, тогда как все знали, что профессор терпеть его не может, предпочитая кремовый.
Ерунда, что студентов прекратили пускать в отделение Дулиной. Нашлось место у Любимова.
Чепуха, что больничный пищеблок перестал обслуживать научное отделение. Пётр нашёл выход, привлёк известного владельца ресторанами, того самого Ашотика – Волшебника Изумрудного города, освободив его от налогов!
Так что, всем стало лучше!
У Рима появилась личная жизнь. По настоянию Эвелины они стали посещать общественные места. Рим терпеть этого не мог раньше, но теперь он видел лишь Эвелину, а всё остальное отходило на задний план.
Они зачем-то попали на вечеринку абсолютно незнакомых людей из какого-то клуба холостяков-холостячек. Любимов почему-то сразу согласился. Всё, что он хотел сказать Эвелине, так ещё и не сказал!
Эвелина решила поиграть, почему нет? Она танцевала со всеми подряд, не выказывая особого расположения к кому-либо, искоса поглядывая на Рима.
Он сидел за журнальным столиком и беседовал о чём-то с интеллигентного вида человеком, как будто не замечая подруги. На самом деле Рим не отрывал от Эвелины глаз и думал. Теперь он решил, что у них нет общего будущего. Что он безнадёжно остаёт от Эвелины и по внешним данным, и по возрасту. И вообще, всё это глупо. Сможет ли он сделать Эвелину счастливой? Сможет. Но надолго ли? Поганенькие мысли зашевелились в его голове: станет Линочка женщиной, и тогда будет с каждым… не только танцевать. Рим устыдился, как можно так рассуждать? С другой стороны, кто он для Эвелины? Врач, спаситель, но уже в прошлом! Или нет?