Стекло и дерево
Шрифт:
Мерное хрюканье, доносившееся откуда-то издалека, превратилось в писк. Алик подпрыгнул и помчался на звук. Вероятно, где-то, в углу комнаты, свинья прорыла дыру в полу, оттуда и доносился мышиный писк. Алик напряжённо застыл, словно кот, насторожился и уставился в нору. Краем заострившегося уха, он услышал какое-то движение! Он протянул правую руку к щели, рука сразу превратилась в кошачью лапу! Алик сжал кулак, сквозь межпальцевые промежутки проглянули острые когти. Как только жёлтенький хвостик едва мелькнул в поле зрения, Алик уцепил его когтем и выдернул наружу.
Жёлтая мышь! Алик уцепил
Ах ты, сволочь! Алик-кот остро почувствовал голод и, не теряя времени на садистские кошачьи игрушки, попросту сожрал мышь. Сожрал со всеми потрохами, шерстью и хвостиком. Где-то в глубине желудка, что-то больно кольнуло. Наверное, разбилась ампула. Ему стало интересно, когда же через желудок наркотик всосётся в кровь? Алик, превозмогая боль, прислушался к своему организму. Внутри него что-то пульсировало и рвалось наружу. Алик сплюнул. Слюна, окрашенная кровью, стукнулась о стол. Алик наклонился и разглядел в густой тягучей слюне осколок ампулы. Он начал харкать на стол, вытягивая пальцами изо рта отломки тонкого стекла.
Почувствовав облегчение в желудке, он удовлетворённо вздохнул. Алик вернулся к компьютеру, набрал картинку с указанием места тайника, надо, надо спрятать кайф! Вдруг бы свинья оказалась зажаренной и нашпигованной наркотой? Сгинул бы тогда со свету Алик, как, в своё время, Авиценна. Древнему лекарю, кажется, помог ученик-недоучка, передозировав опий, а Алику может оказать такую услугу его компьютер! Он собрал свои запасы дури и упрятал в потаённое место. Убедившись в том, что сразу их не найти, Алик вернулся к компьютеру.
Мелькал и преображался экран, наконец, превратился в вытянутую воронку и втянул вглубь себя Алика. От бешеной скорости и ударов головой о стенки узкого тоннеля, наркоман потерял сознание.
22
Супружеская жизнь, оказывается, имеет массу преимуществ перед холостой. Человек, потерявши мнимую свободу, приобретает массу привилегий! Он теперь считается приличным: чем бы он ни занимался, прикрытие (в виде семьи) – отражает все нападки общественности.
У супругов появляется свой имидж.
Если мужчина неряшлив и хам, то в этом виноват, отнюдь, не он.
Это жена не ухаживает за ним, не прививает ему элементарных навыков этикета! Если женщина одета, как не подобает даме, то муж её – непутёвый. Это он не может обеспечить супругу!
Муж пьянствует? Про такого соседки-бабушки уже не скажут, что он алкаш и конченый человек: Это жена не смотрит за ним, бросает одного мужика без ухода!
Жена, скрючившись от тяжести сумок, плетётся из магазина? Муж – не мужик! Супруг сгорает на работе? Жена, стало быть, лентяйка и эгоистка! Сидит он на шее женщины, значит жена – бесхарактерная рохля!
Даже супружеская измена всегда объясняется и оправдывается совершенной непригодностью пострадавшей стороны.
Поэтому брак, пусть даже гражданский, даёт гораздо больше свобод, нежели уныло однообразная, холостяцкая независимость!
Сожительство или содружество Вики и Рима давало им все привилегии брака, в то же время освобождало их от всех супружеских обязанностей, включая основные.
Каким можно
Он вспомнил одного пациента-узбека. В беседе с ним был как-то затронут один интересный элемент.
– У вас, почему баба смешно говорит: «Я пошля, я сделаля»?
– Но ведь это – она, поэтому так и говорит, а мужчина – он, – попытался объяснить Рим.
– Так она ничего не сделаля! И я не знаю, куда пошля?
– А как у вас?
– У нас баба деляет все!
– Стирает, готовит, убирает, сидит с детьми? – предположил Рим.
– Да, конечно! Огородом тоже работает! Кетмень мужик, вообще не знает! Овьечки-бараны, коровы – тоже баба! Вада-мада таскает! Всье делает!
– А что тогда делает мужик?
– Ййе-Э! Ничё не делает! Ва-аще!
– Как? Лежит постоянно, что ли?
– Нь-э! Па-астаянна туда-суда ходъит!
Вот так и Рим «па-астаянна туда-суда ходъит»! А что ещё? То на работу, то домой, то на прогулки, то на какие-то брифинги! Они сфотографировались и отправили отцу Вики изображение безмерно счастливых супругов. Вика успела свозить Рима к нескольким знакомым. Всюду Рим представлялся как супруг. Если они попадали в большую компанию и надолго, то Рим очень скоро покидал супругу.
Оставшаяся Вика объясняла это занятостью научного мужа и сетовала на его чрезмерную загруженность.
Вика, став замужней дамой, начала вести себя по-другому. Приступы беспричинной экзальтации сменились заботливостью о супруге. Как любящая мамаша она опекала своего Римушку, сдувала с него пылинки. Она ездила к мужу на работу, нисколько не опасаясь неадекватных реакций медперсонала и тем более, случайно встречающихся в коридорах, пациентов. Вика ходила по отделению острых психозов как у себя дома, не снимая блестящих украшений, что являлось строжайшим нарушением внутрибольничного правила. Виктория, в первый же день, на удивление быстро нашла общий язык с Ежихой и называла её в наглую «Жень Женьевной»! А Дулина словно не обращала на это ни малейшего внимания. Она даже перестала цепляться к Любимову. Но он, всё равно, оставался начеку.
Прошло лишь несколько сумасшедше насыщенных дней, а Риму, да и Вике, казалось, что живут они вместе уже не один месяц. Их медовый месяц миновал без своего начала, и будто бы началась истинно семейная жизнь.
На Новый год Рима, конечно же, попросили подежурить в отделении. Он безо всяких отговорок согласился, действительно, что такое Новый год? Смена календаря и не более.
Но Виктория Сергеевна придерживалась совершенно противоположного мнения! Она, едва услышав об этом поступке, тотчас обошла всё начальство клиники: всюду мило побеседовала, кое-где пококетничала, кое-где пошумела и, без особого труда, освободила мужа от почётной обязанности.