Стекло старьёвщика

Смирнова Оксана

– Чушь! – возмутился Том. – Где, интересно, она видала курицу, которая умеет писать?

– Это просто присказка такая, – пояснила Тюха. – Но учительница никогда не ставит мне пятёрки за письмо. Хотя у меня нет ни ошибок, ни помарок. Говорит, что за такой почерк мне в жизни никто «пять» не поставит. Даже в институте.

– Никогда не слышал, чтобы в институте ставили отметки за почерк, – задумчиво проговорил Рик. – А я, между прочим, возле разных институтов расту. И вокруг университета меня много.

Тюха продолжала свой рассказ:

– А у моей мамы, наоборот, был

самый красивый почерк в классе. Поэтому она меня тоже ругает. Правда, она и ручки наши ругает. Говорит, что они неправильные. А у неё была правильная. Китайская, с золотым пером.

– С золотым? – присвистнул Том. – А где берут золотые перья? Тут у вас золотых гусей вроде не водится. Да и в других местах это редкие птицы. А твоя мама где его взяла?

– Ты всё перепутал, – перебил его Рик. – Ручки делают на фабриках, гуси тут ни при чём!

А Тюха ответила просто:

– В комоде, в верхнем ящике. Мамина ручка там лежала, с тех пор как мама закончила институт. А до этого, наверно, в магазине… Мама мне её, так и быть, отдала. Я написала дома упражнение, и получилось почти красиво.

– А потом? – спросил Рик, глядя в костёр.

– В школе всем захотелось эту ручку рассмотреть. Ребята стали её друг у друга выхватывать. Кто-то кого-то толкнул, ручка упала, и перо сломалось.

– Мама опять тебя ругала? – Рик даже не спросил, а словно подвёл грустный итог.

Тюха покачала головой:

– Нет. Но она очень расстроилась. И сказала, что мне ничего хорошего нельзя давать в руки, потому что я всё ломаю. Вспомнила какую-то чужую куклу, на которую я наступила, когда мне было два года.

– А что с ней стало, с этой куклой? – поинтересовался Том.

– Не знаю. Мама не сказала, а я про это ничего не помню. Мне-то казалось, что все беды начались в школе.

– У вас плохая школа? – спросил Рик.

– Наоборот, лучшая в районе. Я даже экзамены сдавала, чтобы меня взяли в первый класс. Но там ужасно скучно. Сначала я даже ни с кем не могла подружиться. Все ребята были знакомы друг с другом ещё по детскому саду. А я в садик не ходила, только на разные занятия. Потом мы подружились с одной девочкой, Кариной. Нам не разрешали сидеть за одной партой, зато на переменках мы придумывали разные истории. Но их семья этим летом уехала к себе домой, в Армению. Вот приду осенью в школу и буду там совсем одна…

– А почему ты летом оказалась в городе? – спросил Рик.

– Потому что дачи у нас нет, а в лагерь я больше не поеду. Ни за что! – отрезала Тюха. – Там скучней, чем даже в школе. Самое интересное, что мы там делали, это заплетали в косы длинную траву.

Рик покачал головой:

– Траве это вряд ли понравилось. Может, стоило записаться в какой-нибудь кружок? Я слышал, в лагере всегда много кружков.

– А нас, младший отряд, в кружки не брали, потому что мы до них не доросли. Так нам сказали. В кружок выпиливания не брали, чтобы мы себе что-нибудь не отпилили. В кружок выжигания – чтобы не обожглись. В кружок росписи по стеклу – чтобы не порезались стеклом.

Тюха вдруг замолчала и угрюмо уставилась в огонь. Потом сказала неохотно:

– И там всё время пропадали вещи,

причём как раз те, которых жалко. Мыльница, похожая на раковину, блокнот с картинками. Я его спрятала под подушку, когда нас повели обедать. Пришла – а он исчез. В конце смены большие девочки из кружка росписи по стеклу подарили нам стеклянные картинки. Это называется «витраж». Они обклеили края стекла бумагой, чтобы мы не порезались. Получилось очень красиво. Мне достался витраж с цветами вьюнка. Если смотреть через него на свет, то будто попадаешь в волшебный сад.

Рик внимательно и удивлённо смотрел на Тюху, но не стал её прерывать.

– Я хотела сразу положить стекло в чемодан, – продолжала та свою грустную повесть, – но кладовка была заперта, а кладовщица куда-то ушла. Тогда я спрятала его под матрас. Думала, что никто не видел. Пришла вечером в палату – а он пропал.

– Ну ясно, – мрачно сказал Том. – Мыльницу и блокнот могли стырить и твои соседки. А витраж с волшебным садом – это точно они.

– А кто это – они? – шёпотом спросила Тюх а.

Том с Риком переглянулись.

– Знаешь, – сказал Том, – сейчас про них лучше не говорить.

Тюха поёжилась.

– Нет, ты не бойся, – успокоил её Рик. – Сюда они не сунутся, потому что боятся огня. И с Томом они связываться не решатся. Но лучше мы тебе про них расскажем завтра. Сегодня уже поздно.

Том молча кивнул и протянул Тюхе неизвестно откуда взявшуюся веточку репейника. Шершавый стебелёк, маленький лист на серебряной подкладке и серая плотная шишечка цветка с малиновым язычком наверху.

– Держи, – сказал Том. – Носи с собой в кармане. Тогда они не сунутся твою удачу воровать.

– Спасибо!

Тюха взяла веточку и поднялась с чурбака. Она хотела задать ещё много вопросов, но ей действительно пора было бежать домой.

Ребята тоже поднялись с земли, чтобы попрощаться. Но стоило Тюхе выйти из-за тополёвой поросли, как всё исчезло: и костёр, и асфальтовая дорожка, и два приятеля. Зато удача Тюху не подвела. Папа ещё не вернулся с работы, а мама спокойно готовила ужин. И никто не спросил, что за игру Тюха затеяла – одна в пустом дворе.

Глава 3. Стекло с края света

Во всех мирах время течёт по-разному. Даже старик из башни на Краю земли заранее не знает, где увидит закат, а где – рассвет. Тюхин дом спал глубоким сном, когда в Касилии настало утро.

В доме мастера путешествий семейный совет начался сам собой во время завтрака. Мастер уехал вроде бы недалеко и ненадолго. Но прошло уже много недель, а он не возвращался. Домашние ждали его, пряча свою тревогу. И в конце концов им пришлось обсудить положение дел.