Стекловата
Шрифт:
Тимур разорвал прозрачную обёртку и высыпал спичечные коробки себе в рюкзак.
— Пойдём, — позвал он Павла. — Последний рывок.
Они встали у ближайшего подъезда, Тимур закурил.
— Будешь? — протянул он пачку Бродскому.
— Не-не, — отказался Павел.
Подъездная дверь запиликала, Тимур бросил недокуренную сигарету в урну и быстрым шагом подошёл к ней.
Выходила женщина с детской коляской.
— Помоги ей, — сказал Тимур. — Я дверь подержу.
— Ой,
Бродский помог ей аккуратно провести коляску через высокий подъездный порог, а Тимур держал дверь.
— Давай, заходи, — сказал он Павлу.
Они вошли в подъезд и поднялись по лестнице на седьмой этаж.
Кузьмин разложил по подоконнику блистеры с трамадолом, после чего опорожнил все спичечные коробки себе в рюкзак. Рюкзак был тёмно-синего цвета, без ярких логотипов и прочего.
Павел наблюдал за этим процессом и кое-что понял. Его догадка подтвердилась в следующие минуты.
Тимур начал наполнять спичечные коробки выдавливаемыми из блистеров зелёными капсулами, параллельно сверяясь с заметками из своего смартфона.
Наполнив коробок, он подписывал его шариковой ручкой и бросал в другой отсек рюкзака.
Закончив работу, он поднял взгляд на Павла.
— Вот так это и делается, — сказал он.
Бродский был удивлён и напуган, что отчётливо читалось по его лицу. Он полноценно осознал незаконность всего этого действа и первое, чего он захотел — держаться от этого подальше.
— Ты чего напрягся? — хлопнул его по плечу Кузьмин. — Всё мазя.
— Да ничё, — пожал плечами Павел.
— Всё, идём, — кивнул Тимур на лестницу.
— Куда? — спросил Бродский.
— Ну, я дальше на район, а ты — куда хочешь, — пожал плечами Тимур. — На сегодня нормально подвигались. Спасибо, что составил компанию.
— Да я всегда, — слегка нервно улыбнулся Павел.
Его немного внутренне потряхивало, так как им овладел страх того, что в любой момент могут начать подниматься жильцы этого дома или вообще полицейские — может быть всякое. А у них тут что-то сильно незаконное…
Естественно, умом он понимал, что никто не будет подниматься на седьмой этаж. Он сам сильно задышал ещё на пятом.
«В интервале между седьмым и последним этажом можно трупы прятать», — подумал он. — «Тут вообще никто не ходит. Здесь даже банки для окурков нет».
Они спустились на первый этаж и вышли из подъезда, после чего прошли вместе до перекрёстка, на котором разминулись.
Павел остановился и несколько секунд смотрел вслед Тимуру, который совершенно расслабленно шёл по улице.
«А у него груз…» — подумал Бродский.
Идя домой, он решил загуглить, что такое трамадол. Объяснения Кузьмина ему было недостаточно.
«…
Статья была слишком казённой, но ему уже стало кое-что ясно. Он открыл другую статью, которая появилась после введения формулировки «трамадол наркотик».
«Ох, бля…» — начал он читать. — «При употреблении возникают эйфория, доброжелательность, жизнерадостность, развязность… Резкая отмена приводит к, так называемой, „ломке“, проявляющейся в беспричинной агрессии, суицидальных мыслях и депрессии…»
Из прочитанного Павел усвоил только то, что выгодно ему: в его сознание «впиталась» только первая часть — о развязности, эйфории, жизнерадостности и прочем. А вот вторую часть, о негативных эффектах, он отнёс к «конченым наркоманам», к которым он себя не причислял и был уверен, что уж с ним-то такого точно не будет.
«Надо будет попробовать, когда Тимур позовёт», — решил он для себя. — «Просто попробовать».
По пути домой он думал об этом и слушал музыку через наушники.
Дома уже были родители и ему сразу стало ясно, что сегодняшний вечер точно не будет томным…
Не успел он закрыть входную дверь, как услышал звуки очередного скандала отца и матери.
Они ругаются очень часто, возможно, гораздо чаще, чем это бывает в обычных семьях.
— … я с тобой только из-за сына!!! — прокричала мать.
— Да?! — выкрикнул отец в ответ. — А деньги тебе мои, значит, не нужны?!
— Да иди ты нахуй! — нашла мать контраргумент.
— Сама иди нахуй! — парировал отец.
Павел, вжавший голову в плечи, чувствовал себя полным дерьмом, потенциально виноватым в этом скандале, раз речь уже зашла о нём.
Подобного рода скандалы он наблюдает с детства и ничего уже давно не меняется.
Очень часто, слишком часто, его ставили перед вопросом — «Ты останешься с мамой или с папой?», что, буквально, ломало его детскую психику.
Наверное, после такого ему нужно было ходить к психологу, но родители ничем подобным не заморачивались.
Услышав эту часть скандала, Павел безошибочно определил, что с высокой долей вероятности он может стать невольным участником этого «разговора», поэтому он принял такое же решение, которое принимал всю свою жизнь — проскочил в свою комнату и закрылся в ней.
В точном соответствии с давно уже отработанным алгоритмом действий, он сел за компьютер, включил его и надел наушники. Как только компьютер загрузился, курсор безошибочно нашёл ярлык «Доты 2».