Стекловата
Шрифт:
Бродского никто не просил, он сам вызвался, чтобы занять себя хоть чем-то.
— Слушай, Петруха… — сделав глубокий вдох, спросил Павел. — Может, это знак? Может, пора заканчивать с этим местом?
— Каждый раз, когда что-то случается, думаешь, что вот он, знак, — после задумчивого вздоха произнёс охранник. — А потом встаёшь, берёшь тряпку и продолжаешь дальше. Жизнь такая, Пашка… Но выбирать всегда тебе.
В какой-то момент к ним с Петрухой присоединился Тимур, который уже был наслышан о произошедшем. Всё это время он был в лаундже, где обслуживал клиентов, но начал что-то подозревать, когда к лестнице пробежали сначала полицейские, а затем и медики.
Когда смена кончилась, они втроём вышли из «Сафари» и закурили.
— Нахуй, — произнёс Павел. — Я больше
— Я тоже, честно говоря… — признался Тимур. — Пусть я не видел самого пиздеца, но крови было просто дохуя…
— А мне ипотеку платить, — грустно улыбнулся Петруха.
Примечания:
1 — Высокая температура жабки — в эфире рубрика «Red, расскажи мне побольше об этих жабах!» — как тебе уже известно, побочным эффектом от приёма психостимуляторов типа мефедрона или альфа-ПВП является, в том числе и гипертермия, то есть, повышение температуры тела. До 39 или 40 градусов она может повыситься только в случае передоза, а в наркожабской «норме» температура колеблется в районе 37–38 градусов Цельсия. И обычный врач сразу же подумает, что это какая-то инфекция, а не жаба под приходом. Нельзя забывать, уважаемый читатель, что врачи тоже живут в обычном мире, а не в этом ебучем Хогвартсе с волшебными палочками и поющими жабами.
2 — «Марафон» — это термин, обозначающий длительное и непрерывное употребление наркотиков в течение нескольких дней или даже дольше, с минимальными перерывами на сон, еду или отдых. И чем здоровее организм жабки, тем дольше может продолжаться этот беспробудный забег за передозом. Правда, этот тухлый организм, рано или поздно, начнёт буксовать, но такое, непосредственно по физиологическим причинам, случается очень редко. Причина? А наркожабки, как правило, очень быстро просаживают все накопленные средства и «сходят с дистанции» по причине звенящей нищеты. Но также бывает, что наркожабки мутят деньги прямо в ходе марафона, только это удаётся не всегда. Теоретически, если представить условия, когда дурь не закончится никогда, можно пронаблюдать сюжет о крысе с электродом в башке — жабка будет жрать наркоту до тех пор, пока не сдохнет. Также возможен сценарий, при котором вся жизнь, хотя хуй его знает, кто назовёт это жизнью, жабки становится непрерывным марафоном — целью её существования становится употребление наркотиков. И, в принципе, никаких других ценностей в этом бытии не предусматривается.
3 — О периодических крышесносах солевых жаб — наши жабки думают, что наличие мыка зависит от «культуры употребления», возможности контролировать мык или ещё какой-то хуйни, но на самом деле, с каждым употреблением синтетических наркотиков их мозг плавится всё сильнее и сильнее. Вследствие этого их мыки становятся чаще, сильнее, бредовее и страшнее. С каждым новым заходом солевая жабка всё глубже погружается в собственный бред — её восприятие разрушается, превращая мир вокруг в нескончаемую череду угроз и паранойи. Обычные вещи начинают казаться частью заговоров: телевизор подглядывает, соседи прослушивают, а каждый шорох в квартире — это сигнал к опасности. Контроль над реальностью становится мифом, который развеивается при каждом «передозе», и мык из кратковременной «плохой трип-тусовки» превращается в непрерывное состояние — в «норму» бытия. Границы между реальностью и иллюзиями стираются, и в этом задымленном мире наркожабки — они всё больше погружаются в кошмар, который генерирует тот плавленый сырок, что остался от их мозга. В такой ситуации есть только три исхода: дурка, тюрьма или могила.
Глава двадцатая
Заразительный сМеф
Примечание:
Автор осуждает любые виды приёма наркотиков и резко отрицательно относится к наркоторговле. Сегодня на повестке эмпатогенность. Что это такое? Психически активные вещества, такие, например, как мефедрон или МДМА, способны вызывать у жабок эмпатию, которой могло вообще не быть изначально — у жабок кратно усиливается способность к эмпатии, что вызывает у них сильное чувство близости, доверия, сопричастности. В качестве
*16 сентября 2017 года, г. Санкт-Петербург, по дороге из Красного Бора*
— … да похуй на это «Сафари»! — пренебрежительно махнул рукой Тимур. — Сам всё видел — оно нам нахуй не надо.
— Ну, да, — согласился Павел, всё ещё погруженный в мысли о случившемся.
Произошедшее очень сильно ударило по нему, даже снился кошмар на тему Анжелы, втыкающей в него окровавленный шампур.
— А ведь на его месте мог быть кто-то из нас! — произнёс Кузьмин. — Ты представь — у Анжелы слетела чека и она втыкает шампур тебе в спину — это пиздец! Нахуй «Сафари».
— Бля, это такое… — поморщился Бродский. — Не хочу больше это обсуждать.
— Ладно, понял, мазя, — поднял руки в жесте капитуляции Тимур. — Но вообще, «Сафари» — это как старое вино.
— В смысле? — не понял его Павел.
— Ну, типа, раскрыл свой букет не сразу, — усмехнулся тот. — Но с самого начала чувствовал, что вот уж там-то такое всегда было возможно. И он раскрылся, блядь, в полной, сука, мере.
— Ага… — ответил на это Павел.
С той ночи он ещё не «солился» — альфа кончилась, а настроение было настолько паршивое, что не хотелось никуда идти. Поэтому они приняли решение поесть и ложиться спать, а уже завтра, после дел с Малышом, нормально отпраздновать увольнение.
А с Малышом у них крупный заказ — пятьдесят грамм шишек разных сортов для перекупов из колледжа. Они уже заработали на этой сделке тридцать тысяч рублей чистыми, поэтому осталось только доехать и отдать им товар.
Сейчас они едут на такси к месту передачи товара, как в фильмах о гангстерах. Раньше Павел наслаждался этой атмосферой, но сейчас ему было тошно от мыслей и переживаний.
Наконец, они приехали в глухой спальный район рядом с Богословским кладбищем.
— Здорова, Сява! — приветствовал Тимур паренька, который и является перекупом.
— Здоров, — улыбнулся тот. — Привезли?
— Конечно! — подтвердил Тимур и достал пакет из-за пазухи. — Держи. Сразу всё не скуривай, ха-ха!
— Обещаю, ха-ха! — рассмеялся Сява. — Ладно, бывайте, пацаны.
— Ага, бывай, — помахал ему Кузьмин, после чего повернулся к Бродскому. — Адрес выбьем?
— Давай, — охотно согласился тот.
Произошёл классический сценарий: терминал — чек — адрес.
Адрес был во дворе на Бестужевской. Это было недалеко, поэтому они помчались туда пешком.
Был указан номер подъезда, под лавкой у входа в который была примагничена закладка.
Павел с Тимуром закурили и сели на пустующую лавку, после чего начали ненавязчиво ощупывать лавку.
— Есть что? — тихо спросил Кузьмин.
— Неа, — столь же тихо ответил Бродский.
Они потратили минут пять на детальное ощупывание металлических поверхностей, но не нашли никакой закладки.
— Блядь, давай залезем под неё, — нервно сказал Тимур.
— Похуй, давай, — столь же нервно кивнул Павел.