Стеклянная свадьба
Шрифт:
– Да пребудет с вами мир, – говорил священник во время рождественской службы.
Я убью ее, подумала я.
– И в это благое время года…
Я убью ее, убью – эту гнусную стерву.
– …давайте же вспомним все наши грехи… Я бы с радостью вырвала ей сердце и скормила Грэму, если б не боялась его отравить. А из Дженнифер Анистон приготовила бы шашлык.
Священник начал читать Святое Писание: о Деве Марии, и о святом зачатии, и о рождении в яслях, и о спеленутом младенце. Мне стало совсем не по себе. Я глядела на изображение младенца Христа и думала, что с меня уже хватит детей в этом году.
Я смутно помню отрезок своей жизни между Рождеством и Новым годом, помню только тупую, изматывающую боль. Приезжали мои родители, Сара. Дети ездили к Питеру, конечно. Я почти ничего не ела, и все говорили, что я выгляжу измученной, но относили это на счет грядущего развода. Я никому не сказала правду о Лили, меня удерживало необъяснимое чувство преданности, которое, как оказалось, не так-то легко уничтожить. Но вечером тридцатого я никак не могла уснуть, я сидела в постели, и в голове у меня крутились обрывки фраз:
Она обожает тебя, мам. Это же очевидно. Ты – моя лучшая подруга на всем белом свете. Ты очень важный человек для Лили. Она тебя любит.
Я желаю тебе только добра.
Я взяла серебряный калейдоскоп, поднесла к глазам и стала потихоньку крутить, зачарованно глядя, как скользят и складываются в причудливые узоры разноцветные стеклышки. Красивые, непредсказуемые, они удивляли и завораживали.
– Итак, на улице заметно подморозило! – с улыбкой говорила я на следующий день, выйдя в эфир.
– Семь, шесть… она неважно выглядит.
– На нас надвигается массивный холодный фронт…
– Пять, четыре… Говорят, это из-за развода. Нелегко ей.
– …и собирался он уже давно.
– Видели Софи во «Времени вопросов»?
– На дорогах скользко.
– Она потрясающе смотрелась. Два, один…
– Коварный лед может быть незаметен под грязью.
– Ноль.
– Так что будьте осторожнее.
Лили тоже следует быть осторожнее, думала я, направляясь в Челси вечером того же дня. Я не сказала ей, что приеду, я предпочла внезапную атаку. Но я была уверена, что застану ее дома, потому что она никогда не уезжала на Новый год. Я уверенно шагала по Кингс-роуд, порывистый ветер хлестал по щекам. Аляповатые рождественские гирлянды сверкали повсюду, дребезжа и покачиваясь на ветру. Разукрашенные витрины магазинов, с косыми кроваво-красными надписями «Распродажа», напоминали раненых с кровоточащими шрамами. Цены сброшены! – кричали плакаты. И карты сброшены, думала я. Сейчас Лили поплатится за все.
– С Новым годом! – прокричал кто-то.
Меня нечего поздравлять, подумала я. Благодаря Лили, новый год не принесет мне ничего хорошего, равно как и предыдущий.
Пересекая
– Фейт, дорогая! – воскликнула она, отпирая украшенную гирляндами дверь. – Какой приятный сюрприз! О, что-то случилось? – добавила она, вглядываясь в мое лицо. – Ты выглядишь немного… расстроенной.
– Да, я расстроена, – сказала я сухо. – Я очень расстроена, и благодарить за это я должна тебя.
– Господи, о чем ты? – удивилась она.
– Лили, ты прекрасно знаешь о чем.
– Фейт, – спокойно произнесла Лили, – Рождество – это трудное время, это всем хорошо известно. Тебе надо выпить.
– Мне не надо выпить, – отрезала я, проходя следом за ней в квартиру. – Что мне действительно надо, так это знать правду!
В огромной гостиной Дженнифер Анистон возлежала на кожаном диване и смотрела по телевизору передачу «Человек и его собака». Ее мордочка, подобно застывшей мохнатой хризантеме, была повернута к светящемуся экрану.
– Фейт, а что же ты совсем не загорела? – вдруг спросила Лили. – Ты ведь только что с Карибских островов!
– Я не с Карибских островов, – отрезала я. – Решила отложить поездку.
– Но почему же? – требовательно спросила Лили.
– Не до того было, вот почему. Из-за Джоса, кстати, – «прекрасного», «обворожительного», «обаятельного» Джоса, если верить тебе, – который оказался полным дерьмом!
Я рассказала ей о Бекки и о ребенке, глядя, как она, сидя на маленьком диванчике, хватает ртом воздух.
– Боже мой! – ахнула она. – Какая дрянь. А казался… просто идеалом.
– Да, именно так и казалось – тебе! – прошипела я.
– Так, теперь я понимаю, в чем дело, – сказала она, медленно кивая. – Рождество прошло без индейки, так что теперь ты решила выпотрошить меня.
– Да, это ты во всем виновата, – заявила я.
– Но почему? Из-за Джоса?
– Да, – сказала я, – из-за него. Ты прямо-таки толкала меня к нему в объятия, Лили. С того самого дня, как мы познакомились, ты неустанно нахваливала его, рассказывая мне, какой он привлекательный и как он мне подходит.
– Бог мой, я в это верила! – воскликнула она.
– А ты не могла дать мне разобраться самой? Нет, тебе обязательно надо было вмешаться!
– Но Питер изменил тебе, Фейт, и мне хотелось, чтобы новое знакомство пошло тебе на пользу.
– Да нет, Лили, все было намного хуже. Ты спланировала все это. Ты дергала меня за ниточки, как марионетку, будто преследовала какой-то свой интерес.
Внезапно я вспомнила о Деспине, служанке из оперы «Так поступают все», которую мы слушали в Глайндборне.
Но ведь именно так действовала и Лили. Как сказала тогда Кейти: «Лили непредсказуема». О да, никогда не знаешь, чего от нее ждать.
– Ты одевала меня в дорогие вещи, предлагала посидеть с детьми, сфотографировала нас с Джосом на обложку своего журнала, чтобы все знали, что мы встречаемся, ты вообще устроила ему такую рекламную кампанию, словно он был новой сумочкой от Шанель. Но, несмотря на все это, я чувствовала, что с ним что-то не так, что внутри у него пусто.
– Ну, если ты это чувствовала, не надо было с ним встречаться, – раздраженно парировала она. – В конце концов, это твоя жизнь. Боже мой, ты все еще так наивна, – воскликнула она. – Доверчивая Фейт, какой была, такой и осталась.