Стеклянная западня (сборник)
Шрифт:
Уэс встречает сообщение Барри с полнейшим равнодушием. Вроде бы и не слышит.
Уэс. Меня зовут Уэс Шнайдер. Очень приятно, Барри.
Барри. Гас и глоборама… Какая между ними связь?
Уэс (насмешливо фыркает). Гас Гриффин-знаменитость. Он все сделал, чтобы стать популярным. Своим успехом он и обязан этой популярности. Ему ничего не стоило сняться в кино, участвовать в шоу. Теперь у него нет на это времени, а жаль.
Барри присматривается к снимкам внимательней — в основном это полетные сцены. В нем просыпается интерес.
Барри.
Из полутьмы выходит пожилой мужчина в берете с вышитой эмблемой «СТ».
Билетер. Само собой, мистер, тут вы сможете полетать. В ракете, пилотом. Подниметесь высоко в небо — неповторимое впечатление. Можно быть полным профаном в этом деле-и все равно будешь вести машину, что называется, с закрытыми глазами. Доставьте себе удовольствие, мистер. Не пожалеете…
Барри еще сомневается, но тут билетера поддерживает Уэс.
Уэс. А почему бы и нет, Барри? Всего-то несколько долларов, для тебя сущий пустяк. Ты же не из той голытьбы, которая норовит пробраться сюда любыми способами. Они за это последнюю рубаху отдадут. Но впечатление и впрямь необычайное, поверь.
Барри (билетеру). Сколько же вы берете?
Билетер. Десять долларов. Прошу, кабина свободна. Заходите.
Уэс (вдогонку Барри). Это недолго, каких-то несколько минут, я подожду!
ДЕНЬ ГЛОБОРАМА
Барри входит в демонстрационную кабину. Это круглое помещение, вместо стен и потолка-серовато-белый купол экрана. Посредине одно-единственное зрительское место, удобное кресло с толстой мягкой спинкой и подлокотниками. Перед креслом пульт, точь-в-точь как в кабине ракеты. Билетер приглашает Барри сесть.
Билетер. Пристегните ремни! И наденьте вот этот шлем!
Тихий шорох из динамика.
От шлема к штепсельному контакту на приборной доске ведет кабель. Билетер проверяет, правильно ли вставлена вилка. Подтягивает ремни, плотно обхватывающие бедра и плечи Барри.
Билетер. Все в порядке, сейчас начнем! Приятных развлечений, мистер!
Билетер выходит из кабины, закрывает дверь, купол экрана смыкается. Барри один.
Свет гаснет… Мгновение тьмы, затем мигающие сполохи огня, тревожные, резкие. На слепяще-оранжевом фоне четкими линиями прорисовывается оправа выпуклых кварцевых стекол кабины.
Свистящее шипение и треск.
Металлический голос из микрофона. Десятисекундная готовность! Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… пуск!
Последнее слово тонет в оглушительном реве старта.
Тяжесть, кровь отливает от мозга. В этот миг огненные сполохи уходят вниз, на секунду в поле зрения обозначаются силуэты зданий, а еще через несколько мгновений открывается широкая панорама Земли… Затем горизонт вдруг наклоняется, мимо летят клочья облаков.
Свистящий шум, ракета вибрирует, и внезапно все успокаивается…
Невесомость, мягкое плавное покачивание. Облачный покров далеко внизу удаляется все быстрее, и вот уже перед
Он мгновенно забывает о своих восторгах, настораживается. Руки автоматически хватают рычаг управления. Взгляд на приборную доску-и решение принято. Не раздумывая он перебрасывает рычаг влево… Неизвестный снаряд проносится мимо…
Нарастающая перегрузка вдавливает Барри в кресло. Поворотный маневр, надо открыть задний обзор: там неведомый объект круто меняет направление, сперва медленно, потом все быстрее, и опять летит прямо на Барри.
Секунду он промедлил, поддался чувству радостного удовлетворения, оттого что мгновенная реакция уберегла его от беды. Но это не случайность, не ошибка навигаторов. Это умысел, агрессия!
Секунды три Барри потерял, но вновь сосредоточился. Он рывком перебрасывает рычаг управления, боковые двигатели плюются огнем, первозданная мощь вдавливает его в сиденье, сознание затуманивается. Но он берет себя в руки, следит за приборами, ищет противника. Вот он, на экране радара; Барри атакует с тыла, однако противник опять уходит в головоломном вираже. Вскоре Барри свободно и уверенно владеет ракетой, будто всю жизнь только и делал, что управлял ею.
Перепады давления, вибрация.
Град трассирующих снарядов… Еще бы чуть-чуть и… Рука Барри тянется к спусковому механизму собственных орудий, не задумываясь находит его и тоже выпускает очередь фугасов.
Бой продолжается минуты две, не больше, но время в такие мгновения течет по-иному… С тем же успехом могли пройти и два часа, и два дня.
Рефлексы у Барри действуют с автоматической точностью. В одиночестве Космоса ракеты ведут уже не бой на жизнь или смерть, нет, это танец, демонстрация изящества, отраженного в законах силы, массы и ускорения. Вот Барри взял противника на мушку, держит его в перекрестье прицела, жмет на спуск и какие-то доли секунды видит снаряды на линии визира. А потом чужак мгновенно как бы наливается жаром и, точно шутиха, рассыпается огненным цветком. Внезапная невесомость.
Руки Барри снова машинально нащупывают рычаг управления, на миг он закрывает глаза, вокруг становится все светлее, затем мягкий толчок… И внезапно он опять в кабине глоборамы, в зрительском кресле, под куполом экрана.
Барри замечает, что совершенно измучен.
Он расстегивает ремни, но тут же хватается за подлокотники: кружится голова. Чтобы прийти в себя, он несколько раз глубоко вздыхает. Потом встает. На ватных ногах идет к двери, которая сама распахивается перед ним.