Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник

Холод Корин

Жрица возмущённо вскинулась, но Светлов остановил её успокаивающим жестом.

— Каким бы ни было ваше мнение, Воин, решение будем принимать мы все вместе и сейчас. Его Высочество ясно дал понять, что положительно визирует любые в достаточной степени аргументированные результаты сегодняшнего совещания.

— Я верно понимаю, что моих аргументов в течение достаточно продолжительного времени Его Высочеству не хватало? — от тихого раздражения в голосе Палача травинка в его зубах пожухла и съёжилась.

— Вы понимаете неверно. — Светлов достал из внутреннего кармана пиджака несколько сложенных листов и передал главе Третьего отдела. — Будьте добры, прочтите и передайте остальным. Я поясню чуть позже, могу лишь сказать, что именно этот документ вызвал

столь долгую отсрочку решения вышеупомянутого вопроса.

Палач принял листки из рук Александра Евгениевича и развернул их. Взгляд главы отдела заскользил по чуть неровным рукописным строкам.

«…Развитие ради развития слепо. Бесконтрольное, „дикое“ развитие личности зачастую приводит к катастрофическим последствиям…

Отбросим чисто человеческие понятия времени. Отбросим не из презрения к людям, а потому, что каждый, обладающий силой, рано или поздно приходит к бессмертию…

Есть то, что приводит в боеготовность негодные армии, есть то, что даёт силы измениться самому последнему люмпену и преступнику. Идея.

Агентство, как и многие до него, потеряло эту идею. Изначальное чаяние: „История должна твориться человеческими руками“ — истёрлось о время…

Совсем близок тот момент, когда Агентству будет больше некого привлекать под свои знамёна, и старшие это прекрасно знают. Как ни странно, это знание провоцирует лишь „реакцию страуса“ — голову в песок. Это отчётливо видно на примере проваливающегося раз за разом, насколько мне известно, проекта „Детский сад“…

Время ещё есть. Сложившаяся ситуация всё ещё даёт возможность манёвра. У бессмертных есть шанс постараться изменить этот мир…

Иначе будет воистину поздно. И тогда любые слова окажутся ядом, смущающим рассудки тех, кто слаб.

Я не претендую на всезнание. Я всего лишь смотрю со стороны. И вижу надвигающуюся бурю, к которой Агентство „Альтаир“ не готово. Как и весь наш мир».

Подписи не было.

— Что это за манифест? — спросил Палач, передавая бумаги Воину.

— Это письмо Вита Его Высочеству, — небрежным тоном ответил Светлов. Руки демона дрогнули. — И письму этому почти полтора года. Дело в том, Палач, что ваши идеи, сколь вы можете видеть, во многом совпали с данным документом. Учитывая силы и возможности Вита как эмиссара Сна, равно как силы и возможности его прежней наставницы, Его Высочеству было необходимо убедиться, насколько ваши мысли… ваши.

— К слову об уровне доверия в нашей организации, — пробормотал Воин и перевернул страницу.

— Воин, вы не правы второй раз подряд, — Жрица тонко улыбнулась. — В нашем случае речь идёт не о доверии, а о необходимой безопасности, не так ли, Александр Евгениевич?

— В том числе, — кивнул Светлов. — Тем не менее, в данный момент Кризис Сумеречных можно считать в достаточной степени разрешённым. Влияние Вита, даже если оно наличествовало, нивелировано.

— Хотел бы напомнить, что судя по дате, мои прошения об открытии «Детского сада» отвергались и до получения письма, — спокойствие Палача было сродни мертвенному. — Или я и тогда был под подозрением?

— Мы уже обсуждали с вами этот вопрос, — Александр поправил очки. — И вы прекрасно знаете…

— Да-да. Недостаток кадров, — прервал его глава Третьего отдела, — недостаток опыта сотрудников, недостаток времени на вербовку и прочее. И так и неразрешённый вопрос, кто именно будет заниматься проектом. Я помню всё это. Почему вопрос решается именно сейчас, если дело не в подозрениях и не в делопроизводстве? Почему Принц готов принять любое наше решение?

— Потому что мы проигрываем, — глухо ответил Воин, прикуривая вторую сигарету. Документы перекочевали в руки Жрицы. — Потому что последние полтора года мы начали

терять больше, чем получать, потому что мы совершаем ошибку за ошибкой и наши старые методы перестали работать. Его Высочество это понял, и теперь хочет впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Если что — это его слова, а не мои. Вербовка Нуарейн была уже отчаянным шагом, и ещё неизвестно, во что она выльется. Мой сын был прав. И ты был прав. Надо что-то менять. Моё слово, с учётом того, что я уже сказал, — да. Детскому Саду быть. А если никто не хочет с ним управляться — наймём нянек.

— Я услышал вас, Воин, — Светлов гибко поднялся со скамьи и чуть повёл плечами. — Госпожа Жрица?

Женщина аккуратно сложила исписанные листы, провела по ним пальцами, разравнивая сгибы, и глубоко задумалась.

— Учитывая всё вышесказанное, — медленно начала она минуту спустя, — учитывая недоверие к Палачу, как к одному из старейших челнов Агентства, я не знаю, как мы сможем обучать и направлять следующее поколение. Я говорю «да, но…». И в это «но» вкладывается слишком много перемен в самой структуре Агентства, чтобы их можно было провести хотя бы и в течение года-двух. А свежая кровь требуется нам как можно быстрее. — Тень лиственницы сгустилась, и каждое слово женщины, казалось, повисало в этом лёгком сумраке. — Посему моё «да, но…» вполне можно приравнять к «нет». Мы не готовы работать с детьми, господа. Подростки от семнадцати и старше — возможно, и всё равно будут сложности. Дети — нет.

— Я услышал вас, — повторил Александр и повернулся к последнему участнику совещания. — Вы желаете ещё раз озвучить свою позицию, Палач?

— К чему? — глава Третьего отдела пожал плечами. — Я много раз формулировал свои мысли письменно и устно — вам лично, господин Светлов. Письмо Вита — лишнее подтверждение моей правоты. Если даже существо со стороны, тот, кого мы так или иначе считали если не врагом, то соперником, говорит то же самое, что и я… считаю сомнения излишними. Особенно теперь, когда моё честное имя очищено.

Уровень сарказма в последней фразе заставил передёрнуть плечами даже Воина.

— В таком случае, три «за» и один голос «против», — хладнокровно подытожил Александр Евгениевич. — Простите, Жрица, вы в меньшинстве. Палач, предварительное согласие Мэрионн вы получили сами, насколько я понимаю?

— Всё верно.

— Тогда на вас ляжет ответственность донести до неё, что проект «Детский Сад» одобрен и начинает действовать с момента её вступления в должность. Ей необходимо отыскать заместителя на место секретаря, совмещать эти должности она не сможет. Срок — два месяца, до первого февраля. Совет окончен, дамы и господа. Благодарю. Прошу простить, меня ждёт аудиенция и отчёт перед Его Высочеством.

Он откланялся, сделал шаг и пропал.

Воин сплюнул под ноги, зло затушил окурок в пепельнице и встал:

— Палач, я зайду, когда мы все отойдём после этого… совещания, хорошо?

Тот молча кивнул, и демон, резко развернувшись на пятках, направился к лифту. Из-под стоптанных кедов гравий летел, как из под шипованных бутсов.

Жрица покосилась на главу Третьего отдела.

— Палач, ты…

— Сейчас не время об этом говорить, — ровный холодный тон. — Кроме того, у меня ещё мониторинг Ривы, работа с Нуарейн, и — твоими стараниями — подготовка к Рождеству. Заходи ко мне вечером, и мы всё обсудим. А пока что — прости, мне пора.

Палач сделал резкое движение рукой в воздухе, будто вырезая клинком сомкнутых пальцев в воздухе большой треугольник, и встал. Спустя мгновение Жрица осталась в одиночестве.

Впервые за долгое время она действительно чувствовала, что оказалась одна.

Глава двадцать четвёртая

— в которой взрослые мужчины впадают в детство и не жалеют об этом, а независимо от этого начинает складываться мозаика

Санкт-Петербург. Двадцать восьмое ноября. Вечер. Центральный офис Агентства «Альтаир».