Стеклянное сердце

Ветрова Роза

Наклонившись к ней и сжав ее рубашку под воротом в кулак, он дернул девушку на себя, выдергивая из воды.

– В Абальгоне водятся водяницы, утащат в три счета, - предупредил он.

Язык не ворочался, она вновь промолчала. В глазах совсем потемнело, веки отяжелели. Когда, он отпустил ее рубашку, она плашмя полетела обратно в воду. Но не ударилась, принц успел ее поймать.

Чертыхаясь, он вытащил ее из воды и закинул к себе на плечо, будто заплечный мешок, удерживая под коленями. С нее текла вода, с одежды, с волос. Одежда Фрэнсиса тут

же намокла, но он даже не заметил. Зашагал в сторону замка, обернувшись к вынырнувшей на поверхность разочарованной водянице. Синеватое лицо было раздутым от воды.

– В другой раз, - хмыкнул юноша.
– В другой раз.

**

Глава 15

Принц запугал ее, пригрозив изощренными приказами, если хоть слово пикнет Аскону о их тренировках. Эмеральд молчала. Слишком хорошо вспоминался серый холод в глазах, равнодушие мерзавца, когда она, уставшая, падала без сил ему в ноги. Чуть ли не лицом на сапоги.

Она знала, что ему ничего не стоит приказать ей сделать что-нибудь гнусное, она даже не хотела это представлять. Поэтому помалкивала, никому не говорила о происходящем. А когда до Аскона дошли слухи о том, что эти двое часто пропадают у озера, она всего лишь пожала плечами, объясняя ему:

– Фрэнсис учит меня сражаться на мечах.

– Зачем это ему?
– с подозрением спросил Аскон.

Кажется, он ей мало поверил. Аскон слишком хорошо знал своих сыновей, чтобы верить в их бескорыстную помощь.

– Наверное, ему скучно.

Сощурив глаза, Аскон принял ее объяснение, но сам вскоре отправил человека, который подглядывал за одной из таких тренировок. Услышанное ему не понравилось. В замке разразился скандал, и дар Фрэнсиса приглушили с помощью снадобья почти на целую неделю. Только глухой не слышал, как орал Аскон о своей нелюбви к сыновьям, и особенно к младшему.

– Лучше бы ты не родился, сученыш!

Побледневшему вмиг сыну он залепил оглушительную пощечину, а потом позвал Веруча.

Лежа пластом за решеткой в подземелье, принц мучался от головных болей и тошноты. Вся пища давно вышла, его рвало безостановочно несколько часов. Бледно-зеленый, взмокший и грязный, он лежал на соломе и со всей дикой яростью проклинал сиротку.

Эмеральд боялась к нему спускаться, она понимала, что ее присутствие вызовет только новую волну гнева.

“Сам виноват. Нечего было впутывать меня во все это”, - хмуро думала она.

Не смотря на пылающую внутри ненависть, никакого злорадства она по поводу его заточения не чувствовала. Даже ловила себя на мысли, что ей было его жаль. И из-за этого она злилась на него еще больше.

После того, как Фрэнсиса выпустили, он не появлялся в главном зале на трапезах еще несколько дней.

– Плохо ему, - качал головой подловленный в коридоре Бофар.

В один из вечеров она не выдержала и, собрав кое-какие травки, окольными путями отправилась к Фрэнсису. Сама надела неприметное платье и накинула плащ, чтобы никто ее не узнал, но поздно

вечером уже никто особо по замку не шлялся, и она прошла незамеченной.

У дверей покоев принца она остановилась, засомневавшись.

Он бы точно не обратил внимания, даже если бы она умерла. Откуда же в ней эта глупая жалость? Подумаешь, Аскон не любит сыновей. Мало ли на свете несчастливых семей? У Эми родителей не было вообще, и она была бы рада наличию даже такого отца.

Неожиданно двери распахнулись, и она отшатнулась в ужасе. Но оттуда вышел лишь Бофар. Косматые брови смуглого слуги изумленно приподнялись.

– Кхм, я хотела лишь узнать, как он? Нужны ли какие-то лекарства? У меня есть тут кое-что, - промямлила она.

Уже десять раз себя поругала за то, что поддавшись порыву жалости, пришла сюда. Нашла кого жалеть.

– Господину уже лучше. Ничего не нужно.

В этот момент из-за дверей раздался стон. Такой тягостный и тяжелый, будто человек при смерти. Но Бофар поспешил ее успокоить, заметив ее встревоженный взгляд.

– После гадости Веруча всегда так. В этот раз его дар блокировали на слишком долгое время. Хозяин трудно переживает, но это наказание. Ему запрещено давать хоть какую-то лечебную микстуру. Таково решение короля.

– Ты мог бы сделать это незаметно, - все еще сомневаясь, произнесла Эми.

– Зачем? Чтобы он быстрее пришел в себя и снова начал вторгаться в мой разум?
– вдруг ухмыльнулся Бофар.

Эми увидела, как в черных глазах полыхнуло что-то такое... Шторм в темном небе, мечтающий о мести для людей на всей земле. Будто Бофар точит зуб на своего принца.

Возможно, так и было, учитывая отношения Фрэнсиса к окружающим.

– Не лезьте в это, госпожа. Настоятельно рекомендую вам вернуться в свои покои и надеяться, что Его Высочество навестит вас еще не скоро.

– Да уж какая я госпожа...

– И все же, я настаиваю.

Она так и сделала. Вернулась обратно в свою комнату, швырнула на стол травы и снадобья и постаралась выкинуть страдающего принца из головы. Это получилось у нее довольно быстро.

А на следующий день, когда Аскон “пригласил” ее на обед в главный зал, она вдруг увидела, что младший принц присоединился к ним. Он молчал, сидел прямо, совсем как Освальд, точно кол проглотив. Почти ничего не ел. На шее болезненно билась тугая жилка.

И без того бледное лицо отдавало зеленоватым нездоровым оттенком, под глазами залегли синяки. Губы были плотно сжаты, он ни на кого не смотрел. Только в ее сторону скользнул нехорошим темным взглядом, едва она появилась в зале, но потом отвернулся.

– Садись подле меня, дитя мое, - Аскон указал ей на место рядом с ним.

По лицам всех братьев пробежала тень. Эмеральд понимала, что находилась между молотом и наковальней, но ослушаться приказа Аскона не смела.

– Через четыре дня у Эми наступит день совершеннолетия. По этому случаю я решил устроить грандиозный праздник!
– провозгласил Аскон.