Стеклянный омут

Калинина Наталья Дмитриевна

«Оставь их. Я здесь. Повернись ко мне. Протяни мне руку, как ты протянула ее недавно Лике. Возьми мою ладонь в свою и уведи меня в подводное царство».

Ее мысленные, а может, уже и не мысленные мольбы к Хозяйке оказались услышанными. Только не за руку ее взяла та, как Рита ожидала, а приняла в свои объятия. Словно проникла в нее, заполнила собой. И направила – не к островку, где двое мужчин отбивались от страшных птиц, а к тому месту за островком, где по воде расползалось черное и маслянистое, будто мазутное, пятно.

Когда Рита достигла пятна, ей послышался отдаленный звук, похожий на шум моторной лодки. Но она, не раздумывая и не задерживаясь, нырнула.

Ее вертело и швыряло в воронке, пару раз перевернуло через

голову, но она упрямо продолжала плыть ко дну – к тому месту, где из разверзшейся трещины сочилось в воду что-то черное. Пока не коснулась дна ладонями, упершись ими по обе от трещины стороны. Найдет она силы: ради Лики готова и горы свернуть. Что там эта трещина… Следит она за этим разломом уже века. Хозяйка. Закрыла бы раз и навсегда, да обрела бы покой, но сил столько раньше не накапливалось…

Мелькали, прокручиваясь в обратном порядке, все ее прошлые жизни. Валентина, Прасковья, Марфа, София… Имен-то сколько у нее было, все не счесть, а зовется лишь одним – Хранительницей. Да иногда – Хозяйкой. Оставит она себе последнее имя… Впрочем, нет. Закрыты врата, нет нужды больше в Хозяйке. И в чужом имени нужды ей тоже нет.

Рита вдруг почувствовала, как ее рвануло вверх. Ну это и понятно: душа, видимо, оставила тело и полетела в небо. Ей очень хотелось, чтобы в небо. В аду она уже побывала. Из любопытства теперь бы и в рай заглянуть…

– Рановато еще туда, – сказал ей боженька голосом Михаила. И вполне ощутимо, не по-божески отлупил ее по щекам.

Она открыла глаза и увидела, что лежит на островке, рядом сидит Михаил, с ним – еще какие-то мужики, до поясов раздетые.

– Очнулась, русалка, – буркнул Михаил. – Говорил же тебе, сиди на берегу! Черт тебя понес… Еле успели выловить.

– Это Виктор ее заметил! Лодка-то прямо на нее неслась. Сбить бы могли, да она под воду резко ушла, – проворчал сердито незнакомый Рите пожилой мужчина.

– Дак чуть и не утопла-то, – вторил ему другой мужик.

Михаил, не обращая на их ворчание внимания, накидывал на плечи Риты уже какое-то пахнущее рыбой одеяло.

– Погрейся пока… Идти можешь, или тебя отнести в лодку?

– Могу, – кивнула Рита. Не хватало еще, чтобы он ее нес! Лицо у Михаила было расцарапанным и в крови – досталось от птиц. Руки также – в бороздах.

– А… остальные? – испуганно пискнула Рита.

– На берегу уже давно. На другой лодке отвезли. Ваш Олег из деревни хорошую подмогу привел. Не знаю, что он там наговорил, но народ на двух лодках прибыл вовремя. Все в порядке и с Ликой, и Павлом. Если не считать царапин, конечно. Да переохлаждения. Вода-то холодная! Но, главное, живы. Ты-то мне скажи, чего ослушалась? Зачем в воду полезла? Хлопот только прибавила…

– Я… Я хотела не прибавить, а убавить, – испуганно пролепетала Рита.

– Ну-ну, – сердито сказал Михаил. И вдруг привлек ее к себе, крепко прижал и уткнулся ей лицом в затылок. – Дурочка. Если бы еще ты утонула…

Он не договорил, отстранился от нее и, не слушая ее протестов, подхватил на руки и понес в лодку.

По дороге к берегу Рита шепотом рассказала обнимающему ее Михаилу про свои приключения.

– Не знаю только, почему Хозяйка раньше не закрыла эти ворота…

– Сил у нее не хватало, – также шепотом ответил Михаил. – Все шло по одной схеме: кто-то один за кого-то погибал, и все. А то, что сегодня произошло, сломало эту схему. Мы, как в той сказке про Репку – дедка за бабку, бабка – за внучку… Лика – за Павла, я – за Павла и Лику, Павел – за Лику, а ты вообще за всех нас. Видимо, такое коллективное самопожертвование дало Хозяйке достаточно сил, чтобы закрыть врата навсегда.

Эпилог

Рите в этот день пришлось задержаться после уроков, чтобы провести воспитательную работу. Видимо, почувствовав приближение летних каникул, ее подопечные из 9-го «В» вновь принялись за свои кудесничества. В изобретательности им не откажешь. Последнюю

выходку совершили как раз перед праздниками. «Побрили» Менделеева, вернее, его портрет на периодической таблице в кабинете химии: взобрались на стул, чтобы дотянуться до висевшей на стене таблицы, и аккуратно соскоблили лезвием бороду. Так что периодическую таблицу теперь украшал портрет значительно помолодевшего без бороды ученого.

И еще Рите пришлось разбираться с устроителями «аттракциона» «музыкальная шкатулка». «Шкатулкой» послужил кабинет алгебры, а жертвой – математичка Лина Геннадьевна, истеричная, надо заметить, особа.

Чтобы сорвать урок, много усилий прилагать не надо: чуть-чуть креативности «пионеров», чуть-чуть их физического труда, и, конечно, самое главное – истрепанные годами, натянутые до предела нервы педагога. Секрет «шкатулки» прост. Из музыкальной открытки, приобретаемой в любом переходе, извлекается механизм и прячется в каком-нибудь укромном уголке класса. Треньканья этой игрушки как раз хватает на сорок минут. Первые две минуты еще можно выдержать, но уже на третьей «Хэппи бездей тую» так наездит по мозгам, что нервы не выдерживают. Могут, конечно, выдержать, если они отсутствуют или отсутствует слух. У учительницы алгебры Лины Геннадьевны были и истрепанные нервы, и преотличный слух, натренированный годами школьной практики даже на бесшумный полет мухи. И, как водится в музыкальном мире, если есть утонченный слух, то есть и голос. Только у Лины Геннадьевны он отнюдь не музыкальный, зато очень громкий (сказываются также годы школьной практики), и диапазон его колеблется от баса до фальцета (очень визгливого!).

Кабинет алгебры превратился в палату номер шесть: Лина Геннадьевна уже на второй минуте урока вопила так, словно без парашюта спрыгнула с самолета. А музыкальным сопровождением ее сольной арии послужило пресловутое «Хэппи…», тихо, мелодично и очень навязчиво звучавшее в стенах класса. Надо сказать, что солировала математичка недолго: ведущую партию через несколько минут уже исполняла дражайшая Анна Васильевна, покинувшая свой директорский кабинет, едва услышав вступительные аккорды взвинченной математички. Лине Геннадьевне остался лишь бэк-вокал. Поистине получилась «музыкальная шкатулка»!

Плохо одно: генераторы идеи были выявлены через пять минут, а Рите, как их классной руководительнице, поручили провести воспитательный процесс.

И вот уже целых полчаса она пыталась воззвать к совести оставленных после уроков Захаркина и Котова.

– Маргарита Степановна, ладно вам, мы уже и так все поняли. – Котов, сдув со лба обесцвеченную челку, поморщился. – «Шкатулку» на алгебре мы больше не будем практиковать.

– Только на алгебре? – Его ответ не устроил Риту.

– Ну… На других уроках тоже. Неохота больше слушать вопли Грымзы.

– Котов!

– Да ладно вам! Грымза она и есть грымза, сами знаете.

Это была всем известная кличка директрисы. Рита тоже мысленно так и обращалась к директрисе. Ну что поделать, если начальница и есть грымза…

– Витя!

– Да ладно вам… Рита Степановна.

– Маргарита Степановна!

– И все же жаль, Маргарита Степановна, что вы не оценили наш прикол.

– Нет, почему же, Захаркин, оценила. Потрясающая, надо сказать, идея. Одно непонятно – почему на моих уроках вы такое не практикуете? Аж обидно, – усмехнулась Рита.

– А у вас нервы еще крепкие, вы бы просто не отреагировали на «шкатулку» так, как Лина Геннадьевна. Во воплей-то было!

– А еще алгебра тем выгодней, что часто контрольные проводят.

– Так вы сегодня сорвали контрольную по алгебре?!

– Ага! – Хоровой ответ и довольные ухмылки. – Итоговую!

– С ума сойти…

– Да не переживайте вы так! Мы и то не переживаем.

– Еще бы вам переживать… Просто не знаю, что с вами делать.

– Отпустите нас домой. – Котов, недолго думая, подсказал «решение», и ему тут же поддакнул Захаркин: