Стеклянный омут
Шрифт:
– Во-во, домой. И нам уютней, и вам спокойней. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.
– Я сама знаю, когда мне вас отпустить.
Дверь вдруг со скрипом приотворилась, и в кабинет заглянула секретарша Эллочка. И, смешно округляя подведенные синим карандашом глаза, громким шепотом произнесла:
– Маргарита Степановна, вы здесь? А вас там ищут!
– Кто, Элла? – устало спросила
– Мужчина какой-то! Такой… шика-арный, – пропела Эллочка и сладко зажмурилась.
– Отец какого-то ученика?
– Не знаю. Он заглянул в кабинет и спросил, где может найти вас. Ждет там, в коридоре.
– Хорошо, Элла, уже иду. А вы, обормоты, – обратилась она к переминающимся в нетерпении ученикам, – марш по домам!
– Слушаемся, Маргарита Степановна! – отрапортовал Котов.
– Есть по домам! – отсалютовал Захаркин. И ученики с гиканьем вылетели в коридор.
Рита пригладила руками волосы, одернула строгую юбку и тоже вышла.
Его она узнала сразу, еще издали. И сердце, замерев, затем заколотилось так часто и суетливо, будто завилял от радости хвостиком щенок.
Михаил обрадованно улыбнулся и, когда Рита к нему подошла, неожиданно, без слов, обнял и привлек ее к себе. А она тихо уткнулась лбом ему в грудь и затихла, парализованная внезапно накатившим счастьем. Ей и верилось, и не верилось, что она в его объятиях. И совсем не казалось странным внезапное появление Михаила. Как-то нашел ее и сразу, не сказав ни слова, без приветствий, обнял и крепко прижал к себе. Но, может, так и надо: никаких объяснений, только молчаливые, но объясняющие все объятия.
Два месяца спустя
Рита в растерянности оглядывала заваленные старыми вещами антресоли. И как в этой куче найти то, что ей нужно? Ведь была же где-то тут еще одна дорожная сумка. Небольшая, которую можно взять с собой в самолет! Не приснилась же ей эта сумка, точно была. Рита очень давно не ездила отдыхать, поэтому сумка и пылилась на антресолях. И вот сейчас, когда наконец-то понадобилась, куда-то пропала. Михаил пригласил ее на море! Купил путевки и ей, и Лике с Павлом.
А может, ну ее, старую сумку? Новая жизнь, новые вещи. Пожалуй, так она и сделает. И все же Рита еще раз заглянула в глубь антресоли, передвинула какую-то корзину и случайно уронила на пол тряпичный мешок.
– А это что?
Она с любопытством заглянула внутрь – детские вещи. Пинетки желтого цвета – мягкие и теплые. Кружевные чепчики, распашонки, ползунки. И все – с ручной вышивкой. Кто-то готовил «приданое» с любовью и заботой, думая о будущем малыше, мечтая о нем. У Риты затряслись руки от догадки, а на глазах показались слезы. Она вытащила тряпичного медвежонка и прижала его к груди. Она вдруг вспомнила, как мама набивала лоскутками брюшко медвежонка. «Это для будущей деточки», – поясняла она, светло улыбаясь. А Рита сидела рядом и с серьезным видом старательно резала ножницами лоскутки для «начинки». Готовили они тогда вместе с мамой этот подарок, еще не зная, кто родится – братик Рите или сестричка. Но мастерили медвежонка с увлечением и любовью.
И вспомнилась ей другая мама – кричащая, что в Лике живут демоны. Не была она больна, а была одержима, как заметила когда-то старуха Клавдия бабушке, тем злом, которое желало избавиться от Лики – будущей Хранительницы. Многое теперь в поведении мамы стало Рите понятным. «Демоны» показывали ей ее родную дочь так, что видела она не малышку, светлую, невинную, а чудовище. Как это ужасно!
А Рита всю жизнь после той трагедии жила с горечью и обидой на мать. Иногда даже ненавидела ее, потому что не понимала, как она могла так поступать с Ликой, как могла поступить так с ними! А вот оно как…
– Рита, ты тут? – в комнату вошла Лика. – Ты не видела случайно… Ты что, плачешь? Что это у тебя?
Рита протянула сестре пакет и медвежонка.
– Это… Тане? – спросила Лика, растерянно вертя в руке вытащенный из мешочка чепчик.
– Нет. Это – тебе. От нашей мамы, – сквозь слезы улыбнулась Рита. – Она очень тебя ждала и любила. Не сомневайся в этом.