Стеклянный трон
Шрифт:
— Что-то не припомню, чтобы я посылал тебе эту книгу. Да у меня и нет таких книжонок!
Селена чуть слышно рассмеялась и отхлебнула несколько глотков целебного отвара, принесенного служанкой.
— Где же, Дорин, таким книгам быть в вашей библиотеке? Этот роман мне одолжила одна из служанок, которая любит читать.
— «Страсти на закате», — прочел он название романа, после чего, наугад раскрыв книгу, стал читать вслух: — «Его пальцы нежно ласкали ее молочно-кремовую гр…»
У принца округлились глаза.
— Черт
Селена допила имбирный чай. Фалипа оказалась права: животу стало легче.
— У меня, Дорин, круг чтения шире вашего. А этот роман вам тоже не мешало бы прочесть. Кстати, могу одолжить, когда дочитаю. У автора замечательный стиль. И еще, — застенчиво улыбнувшись, добавила она, — вы почерпнете там немало полезного по части обращения с вашими подружками.
— Я не стану читать такое, — процедил принц сквозь зубы.
Селена забрала у него книгу и откинулась на подушку.
— В таком случае вы уподобляетесь Шаолу.
— Шаолу? — переспросил Дорин, не догадываясь о ловушке. — Ты и ему предлагала читать эту дребедень?
— Предлагала, но он отказался, — соврала Селена. — Сказал, что капитану королевской гвардии не пристало читать подобные книги.
Принц выхватил у нее роман.
— Ах ты, демон в женском обличье! Давай сюда эту писанину! Я не позволю тебе противопоставлять нас друг другу.
Дорин снова покосился на книгу и перевернул ее, скрыв обложку с названием.
Селена улыбнулась и стала глядеть на падающий снег. В спальне заметно похолодало, и огонь в камине не спасал от сквозняков, прорывавшихся через щели в балконных дверях. Селена чувствовала: Дорин наблюдает за ней. Но без настороженности, которую она иногда замечала во взгляде Шаола. Дорин наблюдал за ней, поскольку ему это нравилось.
Нехотя она призналась себе, что ей тоже нравится наблюдать за ним.
— На что это вы так зачарованно смотрите?
Вопрос Селены вышиб принца из непонятного состояния, которое действительно походило на зачарованность.
— На тебя. Ты красивая, — вырвалось у него.
— Не говорите глупостей.
— Я что, обидел тебя?
От прилившей крови у него застучало в висках.
— Нет, — коротко ответила Селена и вновь повернулась к окну.
Дорин видел, как быстро краснеет ее лицо. Он не привык к долгим ухаживаниям. Его отношения быстро заканчивались постелью. Исключение, пожалуй, составляла Кальтена, которую он не мечтал увидеть в постели рядом с собой. А вот Селена манила его. Дорину хотелось целовать ее, гладить нежную кожу и следить, как ее тело откликается на его ласки.
Неделя, предшествующая Ильмасу, была временем отдыха, временем плотских наслаждений, помогающих людям согреться длинными зимними ночами. Женщины распускали волосы, а некоторые даже отказывались от корсетов.
Сейчас сама мысль о празднике казалась ему кощунственной. Какое тут веселье, когда королевские солдаты — солдаты его отца — убили пятьсот эйлуэйских мятежников? Всех, даже детей. Пятьсот загубленных жизней. Как теперь он будет смотреть в глаза Нехемии? И как в дальнейшем он будет править страной, где солдат натаскивают, словно бойцовых собак, не знающих сострадания?
У Дорина пересохло во рту. А ведь Селена родом из Террасена — первого государства, завоеванного его отцом. Это чудо, что она уцелела и каким-то образом привыкла к жизни под адарланским владычеством. Или затаилась? Три шрама на ее спине — вечное напоминание о жестокости адарланского короля, хотя и не он хлестал ее плеткой в Эндовьере.
— Вас что-то заботит? — спросила Селена.
Вопрос был задан с осторожным любопытством, словно ее действительно интересовали его мысли. Не в силах смотреть на нее, принц отошел к окну. Стекло было совсем холодным, а за ним безостановочно падал снег.
— Ты должна меня ненавидеть, — почти шепотом произнес Дорин. — Меня и мой двор. Они резвятся, флиртуют и не желают знать о том, что происходит за стенами замка и за пределами Рафтхола… Когда меня известили, что королевская армия истребила пятьсот пленных эйлуэйских мятежников, я… Я не знал, куда спрятаться со стыда.
Он слышал, что Селена встала и перебралась в кресло. Что ей его признания? Но слова рвались из него, и ему было не остановиться.
— Теперь я понимаю, почему ты с такой легкостью убивала адарланцев. И я ничуть не виню тебя за это.
— Дорин, не сейчас.
Нет, именно сейчас, поскольку только в тишине спящего замка он мог высказать то, о чем не решался говорить днем.
— Бывают прирожденные убийцы, но таких немного. А с тобой… с тобой случилось что-то ужасное, когда ты была еще совсем маленькой. И скорее всего, в этом повинен мой отец. Ты имеешь полное право ненавидеть Адарлан и адарланцев. Наши ученые прихвостни уверяют, что сама Богиня повелела Адарлану распространить свою власть на все остальные государства. И на Террасен, и на Эйлуэ.
Дорин уткнулся лбом в стекло. Глаза щипало, хотя тяга в камине была исправной.
— Ты мне не поверишь, но я… не хочу быть частью всего этого, — продолжил принц. — Я не могу называть себя мужчиной, если позволяю отцу творить все новые и новые зверства. Но даже если бы я валялся у него в ногах, прося о снисхождении к завоеванным королевствам, он и слушать бы не стал. Он считает такой порядок вещей правильным и даже идеальным. Я и тебя выбрал своей претенденткой лишь потому, что знал: мой выбор рассердит отца.