Стенограф жизни

Айзенштейн Елена

Публикация и текст

Неоконченная поэма «Автобус» (апрель 1934— июнь 1936 гг.), изданная дочерью поэта на основе полубеловых отрывков, – последняя поэма Марины Цветаевой. В 1938 году Цветаева взялась за переписывание некоторых своих вещей набело, в том числе поэмы «Автобус». Это было время разбора архива перед отъездом в СССР (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 2, ед. хр. 7, л. 131об-134 об.). Поэма переписывалась с пометами о необходимых вставках, которые Цветаева собиралась ввести в основной текст и дописать концовку (БТ-7). Именно в 1938— ом году она читала ее М. Л. Слониму, на которого поэма произвела сильное впечатление, о чем он сообщает в своих воспоминаниях. Впервые поэма «Автобус» была издана в серии «Библиотека поэта» в 1965 году по БТ-7 А. С. Эфрон с восстановленными по тетради 1936 года (ЧТ-27) строфами 13,14, 25. В БП-65 (с. 776) в комментарии названы строфы 14, 18 и 19. Читая рукопись, можно сделать вывод, что поэма действительно опубликована согласно последним авторским пометам, за исключением нескольких неточностей, как лексических, так и пунктуационных, а также введения строфы 13, пропущенной автором, и чернового варианта 14 строфы, замененной А. С. Эфрон, а также строфы 25, введенной в поэму по авторской помете. Повторена публикация поэмы целом в ряде других изданий: М. Цветаева. Сочинения. В двух томах. М. : Художественная литература, 1980, т. 1, с. 415—420. Ц7, т. 3, с. 753—757 и др.

Ранее мы рассматривали поэму «Автобус» в СМЦ, с. 306—318. В настоящем издании текст существенно переработан и дополнен неопубликованными архивными материалами. В связи с искажениями при публикации приведем фрагменты из тетради поэта (БТ-7), записанные в 1938 году, а затем перейдем к разбору самой поэмы. В угловых скобках приведены строки, введенные в поэму А. С. Эфрон из черновой тетради на основе авторских указаний.

Препонам наперерезАвтобус скакал как бес.По улицам, уже сноски 5 ,Как

бес оголтелый нессяИ трясся, как зал, на бисЗовущий, – и мы тряслись —Как бесы. Видал крупуПод краном? И врозь, и вкупе —Горох, говорю, в супуКипящем! Как зёрна в ступе,Как вербный черт – в спирту,Как зубы в ознобном рту! 6 Кто – чем тряслись: от трясниТакой – обернувшись люстрой:Стеклярусом и костьми —Старушка, девица – бюстомИ бусами, мать – груднымРебенком, грудной – однимУпитанным местом. ВсехТрясло нас, как скрипку – трелью!От тряса рождался – смех,От смеху того – весельеБезбожно-трясомых груш:В младенчество впавших душ.Я – в юность: в души восторг!В девичество – в жар тот щёчный!В девчончество, в зубный свёркМальчишества, словомооооооооооооооооооо – точноНе за-город тот дударьНас мчал – а за календарь.От смеха рождалась леньИ немощь. Стоять не в силахЯ в спутнический ременьТоварищески вцепилась.Хоть косо, а напрямик —Автобус скакал как быкВстречь красному полушалку.Как бык ошалелый – мчался,Пока, описавши крюкКрутой – не вкопался вдруг.И лежит, как ей повелено —С долами и взгорьями.Господи, как было зелено,Голубо, лазорево!Отошла январским оловомЖизнь с ее обидами.Господи, как было молодо,Зелено, невиданно!Каждою жилою – как по желобу —Влажный, тревожный, зеленый шум.Зелень земли ударяла в голову,Освобождала ее от дум.Каждою жилою – как по желобу —Влажный, валежный, зеленый дым.Зелень земли ударяла в голову,Переполняла ее – полным!Переполняла теплом и щебетом —Так, что из двух ее половинМожно бы пьянствовать, как из черепаВражьего – пьянствовал славянин.Каждый росток – что зеленый розан,Весь окоём – изумрудный сплав.Зелень земли ударяла в ноздриНюхом – так буйвол не чует трав! 7

5

Сравнение, использованное Цветаевой, подчеркивает творческий, поэтический, книжный характер путешествия героев, которые движутся не улицей, а воображаемой метафорической дорогой, возникающей в авторском сознании.

6

В опубликованном тексте: «Как вербный плясун – в спирту, / Как зубы в ознобном рту!» Вероятно, вариант с плясуном показался предпочтительнее А. С. Эфрон. У Цветаевой в прозе «Чёрт» упоминается «вербная чертикова бутыль», черт, прыгавший в колбе, – воспоминание, связанное со сказкой, с тайной, игрой, с рифмой и поэзией.

7

В ЧТ-27— запись 11 строфы, показывающая процесс выбора сравнения:

Зелень земли ударяла в ноздри

Нюхом так инок не чует чар

Женских…

2. Нюхом так инок/ схимник не чует чар

Женских…

<…> Решить: либо животное, птица, простая аллегория <.> Либо: иносказание <:> схимник <> Если повести сравнение по буйволу и травам, либо знахарю и травам <,> то выход <ит> : как я знаю травы так и буйвол их не знает. Я же хот <ела> я вижу/ чую так ка <к> и буйвол не чует трав… Лучшеповести подобие по простоте: без схимника, хотя и жаль <,> т. е. травы, места и что-то длязрения и прямые, открыт <ые> подобия, к <отор> ые я могла бы принять на себя». РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 7 об.

И, упразднив малахит и яхонт:Каждый росток – животворный шприцВ око: – так сокол не видит пахот!В ухо: – так узник не слышит птиц! 8 По сторонам потянувши носом,Вижу, что был совершенно здравТот государь Навуходоносор —Землю рыв, стебли ев, траву жрав.Позеленевшим, прозревшим глазомВижу, что счастье, а не напасть,И не безумье, а высший разум:С трона сшед – на четвереньки пасть…Пасть и пастись, зарываясь носомВ траву – да был совершенно здравТот государь Навуходоносор —Землю рыв, стебли ев, траву жрав 9 —

8

В ЧТ-27— запись к этому эпизоду: «NB! Все эти подобия должны быть положительные, радостные, и в поле моего зрения, т. е. из обихода данной природы. Потому страхов (схимник) не годится. Искатьплюсового. Ну, с Богом! Можно летчика и ландшафт. Рельеф / В очи так летчик не зрит рельефа / планет». РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 11.

9

В публикации «Автобуса» А. С. Эфрон – 13 и 14 строфы (нумерация строф поэмы здесь – по БП-65), которых нет в беловом авторском тексте, взятые публикатором из ЧТ-27, л. 6, из нее Цветаева переписывала поэму в БТ-7. В ЧТ-27, л. 15—16, Цветаева дает уже новый вариант этого эпизода, с повтором двух стихов о Навуходоносоре. Публикатор обратился к первоначальному, видимо, руководствуясь чисто эстетическими причинами.

Царь травоядный, четвероногий,Злаколюбивый Жан-Жаков брат…Зелень земли ударяла в ноги —Бегом – донес бы до самых вратНеба… – Все соки вобрав, все токи,Вооруженная, как герой…– Зелень земли ударяла в щеки —И оборачивалась – зарей!Боже, в тот час, под вишней —С разумом – что – моим,Вишенный цвет помнившиЦветом лица – своим!Лучше бы мне – под башнейСтать, не смешить юнца,Вишенный цвет принявшиЗа своего лица —Цвет…«Седины»? Но яблоня – тожеСедая, и сед под ней —Младенец… Всей твари Божьей(Есть рифма: бедней – родней)От лютика до кобылы —Роднее сестры была!Я в руки, как в рог, трубила!Я, кажется, прыгала?<Так веселятся на каруселиСтаршие возрасты без стыда.Чувствую: явственно поруселиВолосы: проседи – ни следа…> 10

10

После эпизода с яблоней в рукописи следует карандашная «вилка», обозначившая вставку, и слово «Карусель». Цветаева намеревалась добавить

из черновика строфу 22, ее не было в БТ-7. Строфа 22 была взята А. С. Эфрон из ЧТ-27, л. 25 об, где есть точное указание автора о ее местоположении. В опубликованном варианте отличается только пунктуация.

Зазеленевшею хворостинойСпутника я, как гуся, гнала.Спутника белая парусинаПрямо-таки – паруса была!По зеленям, где земля смеялась:– Прежде была – океана дном! —На парусах тех душа сбираласьПлыть – океана за окоём! 11 <(Как топорщился и как покоилсяВ юной зелени – твой белый холст!)Спутник в белом был – и тонок в поясе,Тонок в поясе, а сердцем – толст!>Неразведенная чувством меры —Вера! Аврора! Души – лазурь!Дура – душа, но какое ПеруНе уступалось – души за дурь?Отяжелевшего без причиныСпутника я, как дитя, вела.Спутницы смелая паутинаПрямо-таки – красота была!И вдруг – огромной рамойК живому чуду – Аз —Подписанному – мрамор:Ворота: даль и глазСводящие. (В сей рамкеОстанусь вся – везде.)Не к ферме и не к замку,А сами по себе —

11

Слева далее нарисована «вилка» и написано слово «Холст», обозначившее необходимость вставки пропущенных стихов. Цветаева их не вписала. А. С. Эфрон по своему выбору ввела в поэму из черновиков следующую строфу: « (Как топорщился и как покоился / В юной зелени – твой белый холст!) / Спутник в белом был – и тонок в поясе, / Тонок в поясе, а сердцем – толст!»)

В тетради Цветаевой – целый ряд строк, варьирующих мотив белой рубахи спутника. Те, что приведены А. С. Эфрон, нам найти не удалось, в беловой текст Цветаева их не вписала, а в черновой тетради много работала над этим эпизодом и мотивом белого холста как символа совести спутника. Среди наиболее интересных черновых вариантов:

Только демон бы твоей совестью

Не воспринял бы твой белый холст!

__

Только змею бы самою / твоею совестью

Не помнился бы твой белый холст!

(Спутник в белом был, и тонок в поясе,

Тонок в поясе, а сердцем толст…) РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 17— 25 об.

Ворота… Львиной пастьюПускающие – свет.– Куда ворота? – В счастье,Конечно! – был ответ(Двойной)…Счастье? Но это же там, – на Севере —Где-то – когда-то – простыл и след!Счастье? Его я искала в клевере,На четвереньках! четырех лет!Четырехлистником! В полной спорности —Три ли? четыре ли? Полтора?Счастье? Но им же – коровы кормятсяИ развлекается детвораЧетвероногая, в жвачном обществеДвух челюстей, четырех копыт.Счастье? Да это ж – ногами топчется,А не воротами предстоит!Потом была колода —Колодца. Басня – та:Поток воды холоднойКолодезной – у рта —И мимо. Было малоЕй рта, как моря – мне,И всё не попадалаВода – как в странном сне,Как бы из вскрытой жилыХлеща на влажный зём,И мимо проходилаВода – как жизни – сон…И, отеревши щекиКолодцу: – Знаю, Друг,Что сильные потоки —Сверх рта и мимо рукИдут! И какое-то дерево облаком целым —– Сновиденный, на нас устремило обвал.– Как цветная капуста под соусом белым! —Улыбнувшись приятно, мой спутник сказал.Этим словом – куда громовее, чем громомПораженная, прямо сраженная в грудь:– С мародером, с вором, но не дай с гастрономом,Боже, дело иметь, Боже, в сене уснуть!Мародер оберет – но лица не заденет,Живодер обдерет – но душа отлетит 12 .Гастроном ковырнет – отщипнет – и оценит —И отставит – на дальше храня аппетит.Мои кольца – не я: вместе с пальцами скину!Моя кожа – не я: получай на фасон!Гастроному же – мозг подавай, сердцевинуСердца, трепет живья, истязания стон.Мародер отойдет, унося по карманам —Кольца, цепи – и крест с отдышавшей груди.Зубочисткой кончаются наши романыС гастрономами. Помни! И в руки – нейди!Ты, который так царственно мог бы — любимымБыть, бессмертно-зеленым (подобным плющу!) —Неким цветно-капустным пойдешь анонимомПо устам: за цветущее дерево – мщу.Апрель 1934— июнь 1936 гг.

12

Ср. вариант этих стихов, записанный автором в постскриптуме к тексту поэмы: «Вариант мародера:

Мародер оберет – но ведь тут же наденет!

Живодер обдерет – но ведь тем же и сыт!» РГАЛИ, ф. 1190, оп. 2, ед. хр. 7, л. 134 об.

«Походка автобуса»

(РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 13, л. 58.)

«„Автобус“ – этика человека как существа, включенного в природный мир и занимающего в нем особое место» (БЦ, с. 216), – определяет основную тему поэмы О. Г. Ревзина. Поэма «Автобус» комментаторами однотомника Цветаевой охарактеризована как «непримиримое отрицание эстетского, гурманского, потребительского отношения к жизни, природе, человеку» (БП-65, с. 778). Как вспоминала А. С. Эфрон, поводом к поэме «Автобус» явилась реальная поездка за город с неким спутником. На эту подлинную (?) историю наслоилась хроника цветаевских диалогов с Пастернаком: М. Л. Гаспаров связал гастрономическую тему «Автобуса» с реакцией на книгу Пастернака «Второе рождение» (1932), вобравшую стихи 1930—1931 годов, а финал поэмы в 1936 году, обобщенный образ эстета – потребителя или «гастронома», – с разочарованием от парижской «не-встречи» Цветаевой с Пастернаком в 1935 году на антифашистском конгрессе (Гаспаров М. Л. Избранные труды. М., 1977. т. 2, с. 162—167).

Тетради поэта позволяют уточнить и конкретизировать историю создания «Автобуса». 13

Обратимся к документам, которые, бесспорно, оказали влияние на выбор образа автобуса в поэме. 23 апреля 1935 года Цветаева писала А. Тесковой о своей нелюбви к автомобилям, причем выделяла часы и поезд как предметы из детства, которые ее не пугают: «Должно быть Вы, как я, любите только свое детство: то, что было тогда. Ничего, пришедшего после, я не полюбила. Так, моя „техника“ кончается часами и поездами» (МЦТ, с. 221). Почему же Цветаева называет свою поэму «Автобус»?

13

Мы против попыток включить в анализ поэмы всякое упоминание слова «автобус» в текстах, не имеющих к поэме никакого отношения, как, например, в работе: КацисЛ. Ф. Анализ поэмы «Автобус», или Еще раз о Цветаевой, Пастернаке и Рильке. Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой. XII Международная научно-тематическая конференция (Москва, 9—11 октября 2004 г.) (Сб. докладов. 2005. с. 205—217).

В России автобусы появились в июне 1907 г. Цветаевой тогда было пятнадцать. В Москве автобусное движение началось с 13 августа 1908 года. Постоянно в Москве автобусы стали использоваться с 8 августа 1924 г. между Каланчевской площадью и Тверской Заставой. Образ автобуса, напоминающий «Заблудившийся трамвай» Н. Гумилева, Цветаева в 1926 году собиралась использовать в связи с замыслом произведения, посвященного уходу из жизни С. Есенина (запись в тетради 2/15 января 1926 года) :

По порядку – как запомнилось