Стены молчания
Шрифт:
За пять секунд Джей Джей создал такую черную дыру, у которой было достаточно сил, чтобы втянуть в себя несколько очень больших объектов. Должно быть, он был очень зол на меня. Но в чем я был виноват?
Вошла Пола.
— Я хочу сейчас уйти, — сказала она. — Твой график не столь напряженный, чтобы удовлетворить такую высоко парящую птицу, как я.
— Ты же не увольняешься, а?
— Нет. По крайней мере пока нет. Я имела в виду, что хотела пойти домой, тупица.
Слава Богу.
— Конечно, — сказал я. — Но сначала я хотел бы немного поговорить.
Она
— О чем, советник?
— Я знаю, где ты работала раньше, перед тем как пришла сюда.
Она медленно хлопнула в ладони:
— Молодец, Фин. Это заняло у тебя всего пять лет.
— Почему ты никогда не рассказывала мне, что работала на «Шустер Маннхайм»? Только не говори: это было потому, что я никогда не спрашивал.
— Но ты никогда не спрашивал.
— Почему ты ушла от них?
— Что написано в личном деле?
Я колебался.
— Ничего.
— Тогда давай оставим все как есть. Я только скажу, что не была уволена и у меня нет особых причин радоваться слиянию.
— Но в чем проблема? Ты будешь в безопасности.
— Так же, как ты, — она подняла глаза к потолку и глубоко вздохнула. — Извини, это было низко. Забудь, что я это сказала, — она улыбнулась. — Ты славный парень. Это не должно было случиться с тобой, но это еще действует и на меня. Вот почему я хочу сейчас пойти домой.
— Пола, — позвал я ее, когда она уже была у двери. — Ты даже не можешь сказать мне, на кого ты работала в «Шустер Маннхайм»?
— До свидания, Фин.
Я позвонил Кэрол и оставил сообщение на автоответчике. Я сказал, что буду у нее поздно и что мне надо срочно поехать в отель «Реджент».
14
Все еще было очень жарко, когда я в половине восьмого вечера вошел в хорошо кондиционируемый вестибюль отеля «Реджент». Испарина под рубашкой стала холодной.
Отель «Реджент» располагается на Уолл-стрит примерно посередине, сразу за Лондонской фондовой биржей. Это первоклассный отель, где цены предназначены для тех, кто живет не по доходам. Он восхитителен, и в то же время все в нем в пределах разумного. Как раз такие места нравились Чарльзу Мэндипу, пока еда была хорошей, а она была там лучшей.
Я пришел на полчаса раньше указанного времени, но решил сразу же со всем разобраться. Я прошел к стойке администратора и попросил соединить меня с номером мистера Мэндипа. Администратор предложил мне позвонить в номер 225 и указал на бесплатный телефон на столике с мраморной крышкой.
Подняв трубку, я набрал номер. Оглянувшись, я увидел, как в другом конце вестибюля открылись двери лифта. Оттуда вышла группа мужчин в костюмах. Одним из них был Шелдон Кинес, его блондинистая копна волос была похожа на маяк среди других голов. Я услышал, как из динамика донесся голос Мэндипа. Я положил трубку и спрятался под пышным кустом шелковых цветов в массивной романской вазе.
Очевидно, двое из мужчин были не с Кинесом, так как они целенаправленно прошагали по направлению к главному выходу и вышли на Уолл-стрит. Двое других остались с ним. Я мог видеть лицо
Шелдон был расслаблен, он положил руку на плечо молодого человека. Казалось, он шутил. Молодой человек засмеялся и пихнул Шелдона в бок, словно хотел сказать: «Э, ты, старина». Его компаньона было не так просто рассмешить. Так или иначе, аккуратно постриженная полоска волос вокруг его лысины сказала мне, что его лицо осталось невозмутимым, не тронутым остротой Шелдона. Это был человек, который отточил мастерство запугивания людей в любой ситуации.
Легкомыслие Шелдона сменилось искренностью. Он энергично пожал руки обоим мужчинам. И мне показалось, что он пообещал им кое-что. Они же демонстрировали уверенность в том, что Шелдон выполнит свое обещание во что бы то ни стало. Молодой человек украдкой осмотрел вестибюль и потом последовал за своим коллегой, как щенок, к выходу. Я наблюдал за ними, пока они стояли на тротуаре. Молодой человек жестикулировал и увлеченно о чем-то говорил, а его спутник оставался невозмутимым и, по-видимому, не был заинтересован в беседе. Он так ни разу и не повернулся ко мне, поэтому я не мог рассмотреть его лицо. Но это было не нужно. Не было никакой необходимости тешить себя мыслью, будто я не знаю, кто это.
Шелдон повернулся и нажал кнопку вызова лифта.
Я взял журнал «Тайм» и начал листать его. Я особо не концентрировался на чтении. Прошло минут пять, прежде чем двери лифта распахнулись и вышел Шелдон. Он пошел прямо к выходу и вышел на Уолл-стрит.
Я опять поднял трубку и набрал номер Чарльза.
— Ты рано. Давай, поднимайся.
Когда я добрался до номера 225, Чарльз уже ждал меня, открыв дверь. Он все еще был в своем грязном костюме, даже пиджак не снял. Он не одобрял, когда кто-нибудь на деловых встречах снимал пиджак, даже если встречи проходили в его будуаре.
Он провел меня в гостиную, украшенную классическими картинами и обставленную изысканной мебелью. Там был массивный шкаф во всю высоту комнаты, который я принял за встроенный медиацентр. Пока в отелях оперную музыку не станут включать в общий пакет услуг, двери шкафа, скорее всего, будут оставаться плотно закрытыми на все время пребывания Мэндипа.
На стеклянном столике около дивана стоял поднос, нагруженный остатками полуденного чаепития.
— Извини за беспорядок, — сказал Чарльз, отставляя поднос на боковой столик. — У меня были гости.
Я ничего не ответил.
Он налил стакан минеральной воды и дал его мне, предлагая сесть на диван.
Чарльз посмотрел на меня. Злоба? Симпатия? Тревога? Я определил признаки всех трех состояний на его сложном лице. Он сел напротив меня, поставил локти на колени и уперся костяшками больших пальцев в подбородок.
Я не знал, стоит ли мне начинать разговор. По-видимому, Чарльз думал, с чего бы начать, сделать первый выстрел.
— Я никогда не мог понять, любил твой отец Индию или ненавидел.