Стёпа и зеленые человечки
Шрифт:
– И что мы потом с ним делать будем?
– Стукнем по голове и засунем в капсулу, как только выйдем в открытый космос, - ответил Ирон. – Лично мне эта обуза на борту не нужна. Капсулу настроим на координаты Дома – пусть возвращается на радость… любящей матушке.
– А кораблём ты один управлять собираешься? – удивился Стёпа.
– Ну, да, - спокойно ответил Ирон. – Главное – ввести полётное задание. А там автоматика, если что не так, сама известит. Кроме того, Тин с Лином могут помочь.
–
– удивился Стёпа. – Они же, бедняги, всю жизнь взаперти просидели.
– Головидео и вирт-тренажёры никто не отменял, - улыбнулся Ирон. – А они редкостные умницы. Даже курс проложить могут – я проверял.
Стёпа почесал затылок. Путешествие хрен знает куда на корабле непонятной конструкции с одним несовершеннолетним по местным меркам пилотом и парочкой совсем уж мальчишек, которые до этого летали только виртуально, представлялось ему немыслимой авантюрой, которая вполне могла закончиться летально. Однако альтернатива была ещё гаже, а план Ирона, несмотря на явные прорехи, поражал своей элегантностью.
Поэтому Стёпа вполне искренне сказал:
– Ты всё здорово придумал. Молодец. Не хотел бы я к тебе во враги угодить.
Ирон прижался к Стёпе и промурлыкал:
– Не надо во враги… У меня теперь только ты и близняшки остались. Больше никого.
Стёпа обнял Ирона и стал машинально поглаживать шелковистую шевелюру, а потом сказал:
– Знаешь… раз уж так – давай и Эни с собой возьмём. Не жизнь ему тут – замучает его твой братец.
– Добрый ты, - проурчал Ирон. – Ну, ладно, возьмём… Места хватит…
И нацелился Стёпу поцеловать, но в этот момент из-за двери ванной высунулись мордашки Тина и Лина.
– Что мы нашли! – радостно заявила парочка.
Глава 17. Дневник
Из-за двери ванной высунулись мордашки Тина и Лина.
– Что мы нашли! – радостно заявила парочка.
– Т-шш! – зашипел на братцев Ирон не хуже змеи. – Разбудите!
Близняшки бросили взгляд на ложе, и Тин удивлённо спросил:
– Что такое?
– Грам, - коротко объяснил Ирон.
Других объяснений близняшкам не потребовалось, они опустили головы и грустно покивали. Но долго грустить развесёлая парочка, похоже, просто не умела из-за лёгкости характера, и Лин тихо, но радостно сообщил:
– Мы нашли расчёты папы Ахата. Он действительно проложил курс к точке, которую обозначил, как Храм. И пометки папы Дирея там тоже есть!
– Здорово! – обрадовался Ирон. – А вы там всё пересчитали?
– Ага, - радостно кивнули близняшки. – Только вот курс выходит за пределы исследованной части космоса.
– Угу, - кивнул Ирон, - так и должно быть.
Тин вытащил из-за пазухи пухленькую стопку листов, скреплённых магнитным зажимом, и протянул Ирону. Неожиданно из середины стопки выскользнула небольшая потрёпанная книжечка с изображением храма Василия Блаженного на обложке. Самый обычный ежедневник.
Рука Стёпы самопроизвольно дёрнулась и схватила книжечку.
– Что это? – спросил парень.
– Это папы Дирея, - хором прошептали Тин и Лин, - но мы не понимаем, что здесь написано.
– А можно посмотреть? – спросил Стёпа.
– Можно, - ответили близняшки хором, – ты же наш родственник теперь…
Стёпа чуть было не спросил: «С какого перепугу?», но вовремя вспомнил, что его неопределённый кивок во время первого разговора Тин и Лин приняли за признание родства с неведомым ему Андреем Ковалёвым. Разубеждать их он не стал – похоже, у близняшек больше никого не было, кроме него и Ирона, кому вообще они были бы небезразличны.
– Правда, Тиопа, попробуй прочесть, - кивнул Ирон, - а мы пока расчёты проверим.
И вся троица стала переворачивать листочки и задумчиво разглядывать написанные разными почерками строчки. Стёпе вообще всё написанное показалось китайской грамотой, но трое фисташковых вполне понимали, что к чему. Через пять минут Лин исчез в ванной и появился с небольшим устройством, по назначению напоминающим планшет – после этого все трое окончательно погрязли в расчётах.
А Стёпа осторожно открыл ежедневник.
Книжечка оказалась чем-то вроде дневника, который Андрей вёл от случая к случаю. И начал он его в день поступления в университет – не какой-нибудь, а Санкт-Петербургский. Стёпа мысленно восхитился парнем – из записей следовало, что поступил он на бюджетное место благодаря своим способностям, поскольку семья его была небогатой. В дневнике упоминались мама-библиотекарь и бабушка-пенсионерка. Об отце и деде никаких упоминаний не было, как и о второй бабушке и дедушке, поэтому Стёпа сделал логичный вывод – семья была неполной, а дедушка, отец мамы Андрея, скорее всего, уже умер.
Записи в дневнике за первый курс были обычными записями небогатого студента-трудяги, который не может позволить себе прогуливать лекции, чтобы не потерять стипендию, и вынужден ещё и подрабатывать на выходных, чтобы хоть как-то продержаться на плаву. Вряд ли бабушка и мама могли серьёзно помочь в сложном деле выживания в большом городе.
Но Андрей, похоже, был вполне доволен. Учиться ему нравилось, одногруппники попались вполне понимающие, в общежитии тоже особых проблем не было, да и с подработкой он справлялся. Так что первый курс парень закончил на отлично и отправился домой на каникулы – отъедаться и отпиваться парным молоком. Причём, если бабушка и мама жили большую часть года в одном из райцентров Ленинградской области, но на лето они неизменно выезжали на дачу в довольно-таки глухую и удалённую от цивилизации деревушку Пырьев Мор, в которой у бабушки был дом, унаследованный от родителей.