Степан Разин. Книга вторая

Злобин Степан Павлович

Из-за бугра, из степи, раздавалось блеянье тысяч овец, крики верблюдов, ослов, конское ржанье. Это конница, ездившая со Степаном в набег на татар, возвратилась с добычей и толпами пленников и раскинулась по долине ручья.

С другой стороны, от берега, слышался гул казачьего табора, выкрики, песни. Все это доносилось сюда, на вершину бугра, лишь нестройным шумом.

С темного неба уже засверкали звезды. Дневная жара опала, подул ветерок через распахнутый полог шатра. В темноте запищали голосистые долгоносые кровопийцы —

волжские комарищи.

— А, чтоб тебя! — выбранился Степан, хлопнув себя по шее.

Но комар успел улететь и опять запищал над ухом.

«Вот тебе и войско, Степан Тимофеич! — сказал себе Разин. — Вот ты и войсковой атаман! Не так много с Дону пошло казаков: уходить от домов страшились. А возьму понизовые города, кликну клич — хо-хо, сколько их понаскочет!.. Вот и держава казацкая народилась!.. Покойник Иван Тимофеич-то был бы рад… Ясырь татарский сменяю — все войско свое по коням усажу. Тысяч в сорок конных как гряну на Русь!.. Растеряют портки бояре!.. От Астрахани до самого Запорожья засек наставлю, а там и Азов и Кубань покорю. Стану морем владать…»

Разин припомнил беседу с князем Семеном Львовым.

«Вот, князь Семен, какие дела-делишки! Тогда приходи ко мне. Пошлю тебя воевать трухменцев, струги снаряжу, и пушки медные дам, и жалованье положу уж как следует быть!..»

По каменистому склону бугра затопало несколько пар копыт. Разин открыл глаза и прислушался. На фоне звездного неба он угадал знакомые очертания Наумова.

— Тимофеич, иди-ка ты сам с Васильем толкуй. Не казак он, дьявол! Хочет татарский полон отпустить без выкупа.

— Как так?

— Иди к нему сам, говори. Употел я с ним спорить.

— А где, где мурза? Ты зови-ка мурзу ко мне. Я и сам поторгуюсь.

— Мурза ускакал: Василия испугался. Васька его повесить хотел.

— За что? — удивился Разин. — Садись-ка да толком все расскажи.

— Да что рассказать, Тимофеич, нечистый знает! Мурза ведь с добром приходил. Подарков навез — коней дорогих, черных лисиц, горностаев, ковров… А Васька как взъелся!..

— За что? — настойчиво перебил Разин.

— А черт его ведает, батька, за что! Ты бы сам татарина принял, и было б добро…

Разин вскочил, быстрым шагом, широко размахивая руками, сбежал с пригорка к челнам, прыгнул в лодку, легко оттолкнулся и один, без гребцов, домчал до струга Василия. Василий лежал на овчине на палубке под холщовым шатром.

— Чего у тебя, Лавреич, с мурзой? — спросил Разин, не показывая волнения и присаживаясь возле Василия на овчину.

— Ну и собака был, чистый пес! Гляди, натащил даров! — Ус указал на гору ногайских подарков, брошенных тут же на палубке струга.

— А что ты с ним не поладил?

— Да ведаешь ты, с чем он заявился, нечистая сила! Я, бает, рад, что вы дядю мово побили. У меня, мол, еще один дядя есть, тоже богатый мурза. Вы бы того мурзу тоже побили да взяли в полон. А я всех

тех татар у вас откуплю!

— Ну?! Всех?! — обрадованно воскликнул Степан. — А ты ему что же?

— А я говорю: «Июда ты, сукин сын! Как же дядю сгубить ты хочешь!» А он мне: «Я тогда самый большой мурза буду». Тут я ему в рожу плюнул.

— А выкуп какой он сулил? Ты сказал ему — по два коня за бриту башку?

— А ты, Степан Тимофеич, спрошал у татар, хотят ли они под того мурзу? Ведь видать — чистый зверь, — возразил Ус.

— Вот блажной! — вспыхнул Разин. — Да кто же ясыря спрошает! Ясырь — он и есть ясырь, полоняник! Кому хочу, тому продаю!..

— А ты знаешь, Степан Тимофеич, сколь есть на свете татар? — спросил Ус, приподнявшись на локоть.

— Не считал. А на что мне их честь?

— А на то: вели им своих мурз побить и богатство мурзовское поделить. Их, ведаешь, сколько пойдет за тобой?!

Разин нетерпеливо сдвинул свою шапку на самые брови, вскочил с места.

— А ты что ж, татарскую рать собираешь?! Мамай сыскался! — с раздраженной усмешкой воскликнул Разин и вдруг вскипел: — Ты чего своеволишь?! Что я с тобой дружбу завел, так уж ты мне на шею?! Я к тебе тезку прислал, указал сторговаться с мурзой. А ты мне чего творишь?! На кой черт мне шесть тысяч татар кормить? Шутка?! Я тебе место найду на суку. Ишь, язвенный домовой! Знать, язва твоя до башки добралась и последний умишко проела… Иди со стругов к чертям, куды знаешь!..

— Я к тебе не звался. Ты сам пришел меня кликать. Чего разбоярился?! — в обиде и гневе выкрикнул Ус.

— Что ж я, кликал тебя над собой атаманить, что ли? — распалился Степан. — Казаки там головы положили в степи за ясырь, а ты его даром на волю?! Ты прежде их сам полони, потом свобождай!.. Ты знаешь, за них сколько выкупа дал бы мурза? Шесть тысяч полону. За каждого по два коня, а не то хотя по коню, а ежели на овец, то по десять овечек. На самый худой конец — три тысячи ногайских коней да тридцать тысяч овечек… Ты сам-то со всем мужичьем твоим половины того не стоишь!..

— Ты много стоишь! — отозвался возмущенный Ус. — Крамарь ты, мохрятник [8] ! Я тебе ранее молвил, что ты не за правду, а за корысть! Тебе бы коней нашарпать, добришка!.. Иди! И струги твои мне не нужны! — Ус поднялся на четвереньки, схватился за мачту, с усилием встал на ноги. — Сережа! Эй, мать! Эй, Петенька! — позвал он ближних.

Не смевшие до этого приближаться люди Василия зашевелились на струге.

— Что, Васенька? — первой отозвалась стряпуха.

8

Крамарь, или мохрятник — лавочник, торгующий мелочным товаром.