Степень вины

Паттерсон Ричард Норт

– Кэролайн трудно понять. Но, конечно же, Марии будет больше веры, больше будет симпатии к ней. – Пэйджит выключил телевизор. – Трудно тебе на процессе?

Карло пожал плечами:

– В чем-то да.

Пэйджит подумал о том, что дети видят моральные проблемы совсем в ином свете, чем взрослые, которые старательно скрывают от них свои секреты и даже не позволяют догадываться об их существовании.

– Подобно большинству из нас, – проговорил он, – твоей маме было чего стыдиться в жизни. Но это вовсе не значит, что ей нельзя верить. Все женщины, имевшие дело с

Марком Ренсомом, пострадали от него.

Карло тихо спросил:

– Как ты думаешь, она когда-нибудь скажет мне, что было на кассете?

Душу Пэйджита обожгло стыдом – он чувствовал себя лицемером, прикрывающимся Марией, как щитом.

– А если не скажет, ты перестанешь любить ее? Казалось, вопрос привел Карло в замешательство.

– Нет, это никак на меня не повлияет. Ни на меня, ни на наши с ней отношения.

Будем надеяться, подумал Пэйджит, что Карло никогда не узнает, сколь многое раскрывает кассета в отношениях Марии и Пэйджита, Марии и Карло; она, по существу, объясняет, почему Пэйджит растит его один.

– Вот и не думай об этом. Слушания скоро закончатся. После них, может быть, поймешь, что нельзя быть таким, как я, – слишком суровым к недостаткам других, – что судить о людях надо по тому хорошему, что в них есть, а не по тому, какие ошибки они совершают. Терри, например, способна на это.

Карло посмотрел на него с любопытством:

– Это ведь она уговорила тебя разрешить мне ходить на слушания?

– Терри?

– Угу. Сам бы ты никогда не сделал поворот на сто восемьдесят градусов после того, как сказал "нет".

Пэйджит улыбнулся:

– Да, я всегда верил, что постоянство – добродетель. Конечно же, это было из-за Терри.

Карло расплылся в ответной улыбке:

– Я знаю тебя, папа. От меня у тебя нет секретов.

Мгновение Пэйджит молчал.

– Ну, может быть, один или два, – заметил он.

Тереза Перальта сидела на диване в номере Марка Ренсома, смотрела на запачканный кровью ковер.

Было шесть тридцать, в семь она встречалась с Марси Линтон в соседнем отеле, собиралась готовить ее к следующему дню, быть может, самому важному. Но час назад она, повинуясь неясному порыву, позвонила Марни Шарп и попросила разрешения еще раз побывать в роковом номере. Шарп, судя по всему, уставшая после допроса Марии, не стала спрашивать, зачем ей это нужно, предоставляя Терри самой разбираться с этим вопросом.

Зачем же она здесь?

Кристофер Пэйджит говорил ей, что тайна кассеты – это правда, которую он никогда не хотел узнать. А это означало, что Шарп вторую кассету никогда не найдет.

Где же она?

Терри расслабленно опустила плечи и стала размышлять.

А где, кстати, кассета Линдси Колдуэлл? Если Ренсом, несмотря на обещание, не собирался ее приносить, как и вторую кассету Марии, почему же Шарп не нашла ее в Ки-Уэсте вместе с первой кассетой Карелли?

Терри встала, обводя мебель глазами.

Почему после смерти Марка Ренсома Мария ходила от стола к книжной полке, от полки к письменному столу, везде оставляя отпечатки пальцев?

Искала кассету, предположила Марни Шарп.

Это

неправда, отвечала Мария, она была в шоке, слонялась по номеру бесцельно. Не понимая, где она и что делает.

Терри выдвинула один ящик стола, потом другой. Телефонная книга. Библия Гедеонского общества [40] . Больше ничего.

Ничего особенного и на книжной полке. Несколько томиков "чтива". Лишенный оригинальности, безликий набор книг, как раз для комнаты, в которой на короткое время останавливаются разные люди.

40

Американская внецерковная организация, занимающаяся, в частности, распространением библий через гостиницы и больницы.

Она поймала себя на том, что рассматривает кровавое пятно.

Что же произошло здесь между Марком Ренсомом и Марией Карелли после ухода Пола Агилара, принесшего шампанское? Была ли Мария той нагой женщиной, которую видели из отдаленного окна? Что делала она в коридоре, когда там увидел ее Эдуард Тэнш? И когда в номере лежал мертвый Марк Ренсом.

Повернувшись, Терри медленно пошла к письменному столу.

На столе лежали ручка, чистая бумага. Она выдвинула ящик.

Пусто, лишь почтовая бумага и конверты с адресом и штампом отеля "Флуд". Щит с литерой "Ф".

Задвигая ящик стола, Терри бросила взгляд на Беркли, что, согласно его показаниям, сделал в свое время и Пол Агилар.

Там Елена. Обедает с папочной, потому что Терри снова работает.

Ричи скажет судье, что воспитанием ребенка занимался он.

При мысли об этой чудовищной несправедливости у Терри перехватило горло. Она сама будет растить Елену. Дочка вдруг представилась ей абсолютно беззащитной – маленькое существо, нуждающееся в неустанной заботе.

Погруженная в свои мысли, Терри постояла над пятном – последним земным следом Марка Ренсома.

Наконец взглянула на часы.

Шесть пятьдесят. Пора уходить. Защита Марии зависит теперь от Марси Линтон, предстоит многое сделать. Подхватив с дивана сумочку, она вышла из номера.

В коридоре, возле лифта, на котором поднимался Эдуард Тэнш, стоял полицейский в форме. Терри направилась к лифту и вдруг остановилась напротив прорези почтового ящика.

Здесь они стояли с Крисом и Джонни Муром в то утро, когда впервые осматривали номер.

Терри спросила тогда: Марию видели в коридоре – интересно, что думает Шарп по этому поводу?

Ничего не думает, ответил Крис. Потом горько пошутил: "Наверное, считает, что в эти полчаса Мария убила Ренсома, нацарапала несколько открыток на его заднице и разослала их своим друзьям".

Терри повернулась и возвратилась в номер.

Подошла к столу. Выдвинула ящик, взяла один конверт, некоторое время задумчиво рассматривала его. Потом, еще неясно представляя себе зачем, сунула в сумочку.

Еще мгновение постояла в раздумье. И поспешила к лифту, на встречу с Марси Линтон.