Степень вины
Шрифт:
– Заставлял вас?
Мелисса едва заметно кивнула:
– Ну не буквально. Видите ли, мне самой хотелось смотреть, таким образом я могла понять, что происходит с ним. – Она сделала новую затяжку. – Мне было едва за тридцать, когда я познакомилась с Марком. И до него у меня было мало мужчин, я была неопытна.
– Что же вы хотели узнать?
– Конечно же, как быть женщиной. Я была более чем неуверенна в себе в этом плане – сексуальном. – Она сохраняла ироничность тона, но без тени улыбки на лице. – Я пыталась понять, что Марку нравилось в Лауре Чейз, а он был готов полюбить во мне то, чем я отличалась от нее. По
Терри уселась поудобнее. Она почувствовала, что душа собеседницы эхом отзывается на давнее душевное потрясение, от которого она когда-то оправилась с огромным трудом.
– Лаура Чейз, – заметила Терри, – мало походила на вас, или на меня, или на кого-нибудь, кого я знала.
– Вы имеете в виду ненатуральность цвета ее волос и пышность форм, притворную чувственность голоса и опережение половым созреванием созревания духовного? Или вы имеете в виду алкоголизм, нимфоманию и полное отсутствие всякого самоуважения? – Мелисса смолкла, как бы прислушиваясь к себе.
– В конце концов, – более спокойно продолжала она, – все, что делало меня похожей на Лауру Чейз, – это отсутствие самоуважения. И теперь мне ясно, что с этого как раз и началась для меня эта история.
Терри забыла про свою недопитую чашку. Наконец решилась спросить:
– Вы лишились самоуважения из-за того, что он так обращался с вами?
Та покачала головой:
– Он так обращался со мной из-за того, что я была такой. Под конец, когда он потерял интерес ко мне, я совсем отчаялась.
– Потерял интерес?
– Как к женщине – я не возбуждала его. Я стала прилагать больше усилий, пытаясь что-то изменить. Я всегда считала себя умной, но никогда не верила, что меня можно по-настоящему полюбить. Днем я вычеркивала слова, сокращала сцены и целые главы, обуздывала дисциплиной его талант, с тем чтобы он стал нужен людям. – Она помолчала, устремив неподвижный взгляд на эстамп. – А ночью делала то, о чем просил Марк. У Терри сдавило горло.
– Но он не злоупотреблял вами?
– Нет. Просто он давал волю фантазии.
В следующий момент Терри, кажется, поняла, в чем дело.
– Он разыгрывал какого-то рода сцены?
– Вполне определенного рода. – Сигарета горела уже у самых пальцев хозяйки. – Ему нравилось воображать, что он насилует меня.
Терри молча потянулась и взяла сигарету из ее рук. Женщина, казалось, не заметила этого. Гася сигарету в пепельнице, Терри увидела, что ее руки дрожат.
– Как он "воображал"? – спросила она.
– С моей помощью, разумеется. – Чувствовалось, что слова, как бы сдержанно и невыразительно они ни звучали, несли говорившей облегчение, очищая душу. – Каждый вечер, перед тем как уйти с работы, я звонила ему. Потом, уже в метро, гадала, как это будет происходить, – наша игра уже начиналась. Видите ли, он никогда не говорил мне, для чего ему это нужно. Я открывала дверь и оказывалась в совершенно темной квартире. И никогда не знала: вышел ли он или здесь, ждет. Пока не чувствовала его ладонь, зажимающую мне рот. Никогда не знала – как, в какой комнате. Единственное, что знала всегда, – какой униженной буду чувствовать себя после этого.
Терри видела ее бледный и неподвижный профиль, взгляд женщины, казалось, был нацелен на что-то вне комнаты.
– Иногда после этого он уходил, не сказав ни слова. Как будто меня насиловал чужой, незнакомый
Терри вдруг ощутила собственное тело маленьким, сжавшимся в комок, устремившимся вперед.
– Вы когда-нибудь кому-нибудь рассказывали об этом?
– Нет. Это была всего лишь игра, в которую мы играли. – Глаза ее закрылись. – Но ведь теперь он мертв, не правда ли?
У Терри пересохло в горле.
– Пока мы говорили, – наконец произнесла она, – я почувствовала, что все это как-то связано с Марией Карелли. И вспомнила про кассету.
– Кассету? – Мелисса провела рукой по глазам. – Конечно, вы и понятия не имели о том, что вам удалось извлечь на свет.
– Вы можете что-нибудь рассказать об этом?
Мелисса молча кивнула.
Терри ждала. Когда женщина заговорила снова, голос ее был отчетлив и бесстрастен:
– В квартире было темно, как будто должно было произойти это. Но я знала, что его нет дома, он все реже и реже играл в нашу "игру". Никак не думала, что он может оказаться там. Увидев идущий из спальни слабый свет, а потом пересекшую его тень, я почти обрадовалась. Когда стояла в темной прихожей и уговаривала себя не волноваться, он появился в дверях. Все, что я увидела, – мелькнувшие в полосе света рыжие волосы.
Внезапно она остановилась, будто вслушиваясь в звуки, внятные лишь ей одной.
– Он очень грубо бросил меня к себе на плечо. Помню, как я была ошеломлена. Не успела прийти в себя, как он швырнул меня на кровать лицом вниз, задрал платье, сорвал с меня трусы и навалился сзади. Так Марк овладел мною в этот раз. Я все не понимала, что же происходит. Но вот он схватил меня за волосы и повернул мою голову. Чтобы показать мне. Свет падал с телевизионного экрана. Он прокручивал по видеомагнитофону фильм для холостяцких вечеринок. Там была Лаура Чейз. Совсем юная, до того, как стала кинозвездой. И с ней двое мужчин. Было похоже, что она кричит. Лицо Марка было рядом с моим, он смотрел: мужчины брали ее, как он брал меня, сзади. Когда я поняла, что происходит, я закричала.
Мелисса смолкла, на ее глазах появились слезы.
– Фильм кончился, и я уже знала, что никогда больше не смогу быть с Марком. Но я и понятия не имела, почему Лаура Чейз покончила жизнь самоубийством, пока не поговорила с вами.
Терри отвернулась:
– Я очень сожалею.
Хозяйка обернулась к ней:
– Не сожалейте. Этот вечер стал последним, больше я никогда не была с мужчиной. – В ее улыбке было больше горя, чем в слезах. – Теперь вы знаете, чему я научилась от Марка.
– Кажется, – донесся до нее голос Пэйджита, – это как раз то, что нам нужно.
Из телефонной кабинки Терри смотрела на вращение кругового багажного конвейера. Утомленная во время долгого полета размышлениями о Мелиссе Раппапорт, почти вытеснявшими все иные мысли, она все еще держала в руке клочок бумаги с новым телефонным номером Пэйджита.
– Если она согласится дать показания, – ответила Терри. – И если судья позволит.
Мгновение Пэйджит молчал; кто-то громко окликал какого-то Джона Макдермота, и в опустевшем здании аэропорта эхо гуляло, как в пещере.
– Вы не могли бы подъехать ко мне? – спросил Пэйджит. – Мне очень не хочется задерживать вас, но завтра утром я встречаюсь с Бруксом и Шарп, и было бы очень кстати точно знать то, что она рассказала вам.