Степные волки

Сахаров Василий Иванович

Добираемся без приключений и в срок. Мастер-такелажник Громин, оказавшийся невысоким полноватым мужчиной с огромными висячими усами, ворчит, что работники из нас никакие, но тем не менее, назад не отсылает. Работа нам сегодня выпала тяжелая — таскаем мешки с мукой на галеру, отправлявшуюся за океан. Вроде бы мешков не так уж и много, три сотни, но каждый по полсотни кило, а таскать приходится издалека. С трудом, мы управляемся с порученным заданием, и подобревший Громин, разрешает побродить некоторое время по галере.

Мы бродим по кораблю

по пояс голые, ведь рубашка у каждого одна, пусть плохонькая, в дырах и грязная, но она есть. Нам все интересно и в новинку. Вот бы собрать всех наших приютских, нагрузить такую галеру припасами и отплыть в далекие страны, где нет нужды и где все счастливы. Да есть ли такое место на земле, вряд ли. Всего лишь очередные мечты двух мальчишек.

— Эй, парни, — окликает нас сиплый и явно простуженый голос откуда-то снизу. — Эй, сюда, скорей, пока надсмотрщика нет.

Оглядываемся и видим, что из под деревянной решетки рядом с нами, просунулась рука и манит нас к себе. С опаской подходим, ясно ведь, что это галерные гребцы, а народ это опасный, сплошь кандальники, и что у них на уме может быть, не ясно. Останавливаемся рядом с решеткой и я спрашиваю:

— Ну, чего надо?

— Заработать хотите? — спрашивает нас сиплый кандальник, лица которого мы не видим.

— Ну, допустим, — отвечаю ему.

— Таверну "Отличный Улов", знаете?

Про таверну такую мы знали, не так уж и далеко она от нашего приюта распологалась. Место с дурной славой, где сорят деньгами темные личности, и где можно было получить все, что только душа пожелает, от лучших распутных девок, до наркотиков. Разумеется, если у тебя есть деньги и ты там свой.

— Знаю, — мой голос был спокоен и, почему-то, в этот момент я подумал, что судьба дает мне шанс переменить мою жизнь, а возможно, что и жизнь всех наших приютских.

— Тогда сходи туда, найди Кривого Руга и передай привет от Одноглазого. Скажи, что я с братвой на галере "Попутный Ветер", с утренним бризом мы отходим и, если он помнит свои слова про дружбу, пусть выручит нас. В накладе не останется, Одноглазый добро помнит, — кандальник закашлялся и с надеждой спросил: — Сделаете, парни?

Опережая Звенислава, который, видимо, хотел отказаться, мой голос уже сам ответил Одноглазому:

— Сделаем, слово даю.

— Давайте, парни, — опять просипел кандальник. — И говорю при всех, кто здесь внизу со мной одно весло тянет — не забуду вас, отблагодарю.

Отскакиваем от решетки и, вовремя, так как по палубе, играя длинным бичом, идет надсмотрщик.

— Что тут, нормально? — спрашивает он нас. — Ничего не украли?

— Нет, дядька, — дружно отвечаем мы.

— А ну-ка, карманы выворотите, босяки…

Выворачиваем карманы штанов, но в них, как всегда, ветер гуляет.

— Идите жрать, босота, — бросает он нам, и мы мчимся обратно на причал, в надежде перекусить.

Однако, все что нам дал мастер-такелажник Громин, так это по мелкой соленой рыбке и по сухой лепешке. Да, этим сыт не будешь и, можно сказать,

что проработали мы на благо мадам Эры весь день, уж она-то свое за нас получит, а мы вновь голодные. Впрочем, спорить с Громином за еду бесполезено, пусть жадобе на том свете зачтется за скаредность. Быстро запихнув рыбку и лепешку в рот, мы покидаем порт и возвращаемся в приют. Но в этот раз, делаем небольшой крюк и сворачиваем в Старую Гавань, где, собственно, и находится таверна "Отличный Улов". Звениславка идти не хочет, место все же опасное, но я его уговариваю и мы двигаемся в нужном мне направлении.

Старая Гавань, некогда была очень преуспевающим районом города Штангорда, здесь разгружались большие торговые караваны из заморских стран, но со временем, изменились приливные течения, гавань стала заиливаться и сильно обмелела. Тогда, состоятельные граждане покинули Старую Гавань, а на их место заселились те, кому в престижном Белом Городе не рады: мошенники, воры, попрошайки и ночные воры с убийцами. Сюда даже стража герцога не ходит, опасное это дело. И ладно бы здесь все было бы пущено на самотек, но нет, здесь уже лет двадцать бессменно правил Папаша Бро, жуткий ночной хозяин всего города.

И вот, мы прошли квартал Моряков и пересекли невидимую границу между нормальными людьми, и теми, кого называют отбросами общества. До нужной нам таверны недалеко, должны проскочить незаметно и быстро, но не тут-то было, и нас окликает голос:

— Стоять, шваль!

Оборачиваемся, и к нам подходит крепкий парень лет восемнадцати, в сопровождении трех наших ровесников.

— Вы чего, звереныши, — начинает он наезд, — не в курсе, что на территорию Папаши Бро вам запрещено заходить?

— Мы по делу, — оскаливаюсь я.

— По какому-такому делу, — парню скучно и хочется подраться, он медленно, явно на показ, закатывает рукава своей белой вышитой рубахи.

Смотрю вверх и вижу как в окне на втором этаже просто светится от удовольствия, миловидное девичье лицо. Понятно, он вроде как при деле, шваль гоняет, оберегает владения Папаши Бро, а тут еще есть возможность покрасоваться. Точно, быть нам битыми и Звениславка это тоже понял, вон как напрягся. В таких случаях, закон один: "Бей первым". Быстро нагибаюсь, из разбитой мостовой выхватываю неровно лежащий булыжник, облепленый грязью и, уже разгибаясь вверх, в полную силу бью здоровяка в челюсть. Удар смазал и получился он не сильным, однако, парень только охает и падает наземь, а я размахиваюсь камнем и кричу:

— Убью!

Видимо, убедительно, так как двое из трех местных оборванцев, убегают сломя голову, и только один, оставшись на месте, наклоняется над парнем в белой рубахе. Он щупает его вену на шее, поднимает взгляд на нас и спокойно говорит:

— Валите отсюда, а иначе вас на перо поставят. Нападение на человека Папаши Бро это очень серьезно.

Звенислав тянет меня в сторону квартала Моряков, но я упрямлюсь и говорю:

— Нет, сначала в таверну. Мы слово дали.