Стерпор
Шрифт:
Инициативность Вилла была весьма своеобразной – ни одно свое начинание он не мог довести до конца. К тому же мыслил он не конструктивно, как многие активные правители, а исключительно деструктивно. К примеру, если Вилл брался за строительство новой плотины, то больше всего его вдохновляло в этом деле разрушение старой. Когда же после бешеного темпераментного начала, яростных команд, отдаваемых с неизменным энтузиазмом, кроваво-красных лозунгов «сделаем большое дело быстро и хорошо» над головами плотина оказывалась разобранной, Вилл мгновенно остывал к строительству и пускал дело на самотек. В случае с плотиной это обернулось
Виллгарда… Виллгарда… Слава богу, что я всегда был сообразительнее многих и сразу же научился произносить Виллгард, а не то принципиальность Вилла и меня подвергла бы прилюдной порке. А такое оскорбление я не смог бы простить… Пришлось бы стереть королевство Виллгард с лица земли…
После неприятности, случившейся с плотиной, народ остался без воды, а моего брата уже занимал очередной безумный прожект. По королевству стали бродить агитаторы, они дули в медные трубы и кричали: «Все на борьбу с драконами! Формируется противодраконье воинство Виллгарда»… Все это означало, что Вилл задумал извести летающих ящеров навсегда. Хорошо еще, что он оставил свои первоначальные планы отправиться во главе отряда истребителей, а послал вместо себя своего первого советника – герцога Бевиньи: вооруженная до зубов экспедиция бесславно сгинула в скалистых горах. Вторая, отправленная через несколько месяцев, наткнулась на останки своих погибших сограждан и позорно вернулась через пару недель, так и не обнаружив ни одного дракона, но зато вдоволь наголодавшись и намучившись от жажды.
Герцог Бевиньи немедленно стал в Вилл гарде национальным героем, его портрет в черной раме украсил королевскую галерею, а Вилл выступил перед народом и рассказал о героической кончине их любимого герцога… Справедливости ради надо заметить, что до появления инициативного Вилла Вейньета он успешно правил Вейгардом без каких-либо потрясений и лишних проблем. Народ любил его, и герцог платил им взаимностью – вейгардцы работали четыре дня в неделю, а налог был настолько смешным, что заплатить его мог даже нищий со своего скудного подаяния. Появление моего брата с его неуемным энтузиазмом очень быстро погубило несчастного герцога и сделало народ куда менее счастливым.
А Вилл продолжал лучиться идеями. Поскольку у него под боком оказался я, он не оставлял надежды и меня привлечь к какой-нибудь общественно полезной деятельности. То, что я с самого начала не придал значения его словам, было серьезнейшим упущением с моей стороны. Сначала он решил сделать меня первым испытателем летающих шаров, которые изобрел его научный совет во главе с абсолютно безумным и дряхлым Антуаном Пикином, но я решительно отказался. И правильно сделал, потому что испытания закончились полным провалом: восемь пострадавших с ожогами, несколько отделавшихся легкими ушибами. И единственный погибший. Угадайте кто… Правильно – испытатель.
Следующей навязчивой идеей Вилла была добыча минералов в юго – западной части страны, там, где в скалах с незапамятных времен селились горные тролли. Вилл сформировал небольшой отряд, состоявший по большей части из малограмотных земледельцев и нескольких опальных вельмож, и отправил его на разработку месторождения. Меня он вознамерился поставить во главе этой обреченной группы. Но я был тверд в своем решении не иметь никакого отношения к этой полувоенной операции. Земледельцы и
– Ну что ж, – задорно сказал он, – значит, мы обойдемся без минералов.
Затем Вилл предложил мне возглавить отдел по борьбе с обществом темных заклинателей, которые в Вейгарде находились в опале с давних времен. Проблема заключалась в том, что ни один человек на этом посту еще ни разу не дожил до выдачи первого жалованья. После указа о назначении он немедленно начинал чахнуть, его преследовали разного рода хвори и немощи, выпадали зубы, волосы, зрение и слух становились очень плохими. А потом несчастного хоронили… Всегда в закрытом гробу, потому что выглядел он к моменту смерти поистине ужасно.
Когда я отказался и от этого «выгодного» предложения, Вилл сильно обиделся и заявил, что от меня нет никакого толка, что я пустой прожигатель жизни и что он уже совсем не рад, что я «выбрал его». Отчаявшись найти мне применение, а попросту похоронить меня, Вилл стал рассказывать всем и каждому при дворе, как он, в сущности, добр, он даже занимается благотворительностью, принимая у себя бедного брата, которому некуда больше податься. Устав от унизительного ощущения прихлебателя, бедного родственника и жертвы братской благосклонности, я направил свои стопы в королевство Гадсмит, благо оно граничило с Вейгардом.
К Преолу я всегда относился с легким презрением. Его пассивность, трусость, омерзительные привычки всегда прятать глаза и грызть длинные желтые ногти были мне отвратительны, но после того, как я вдоволь нахлебался безумной активности Вилла, мне захотелось пожить при дворе правителя, который ничем не помешает размышлять о своей дальнейшей судьбе.
Преол оказался даже хуже, чем я думал. У меня с самого начала возникло ощущение, что старший брат принял меня только из страха. Апартаменты, которые он мне выделил, оказались смехотворно малы. В них не было фонтана, где бы я мог утопиться, и даже рукомойника. У нас состоялся с ним краткий диалог, во время которого он все время пытался выяснить, надолго ли я собираюсь у него задержаться. Когда я сообщил, что абсолютно не знаю, что буду делать дальше, сколько здесь пробуду и даже чем собираюсь заниматься в жизни, он сильно забеспокоился, забегал из угла в угол, с сухим хрустом заламывая пальцы.
– Но как же так, – забормотал он, голос его сильно дрожал, – ты же должен дать ответ, я же должен знать, сколько времени мне придется тебя принимать…
– Как только я определюсь с выбором, чем бы я хотел заниматься в жизни, я немедленно тебя покину…
– Э-э-э… – Преол волновался все больше и больше, – но ты же можешь никогда не определиться.
От волнения он снова стал грызть ногти, хотя прекрасно знал, что я этого не выношу.
– Ну да, – натянуто улыбнулся я, – но, в принципе, я никуда не спешу.
– Никуда не спешишь? – Преол заискивающе уставился на меня. – Но, может, это все же ненадолго?
– Да ты что! – рявкнул я, так что он вздрогнул всем телом и в ужасе отпрыгнул к самой двери. – Не рад принять брата на постой?! Грустно это осознавать, знаешь ли…
Преол быстро-быстро закивал, потом попробовал что-то произнести, но от накатившего страха рот у него открывался, как у рыбы, но ни единого звука не доносилось, только какое-то сдавленное бульканье. Потом Преол вдруг резко дернул дверь и поспешно выбежал.