Стервы
Шрифт:
Парень потянул ее ближе к кровати. Клара поначалу слегка упиралась, но потом уступила, и с радостью. Сев, она сразу положила ногу на ногу — ей казалось, что так и учили поступать на занятиях по правилам хорошего тона, которые в школе она умудрилась прогулять. Почувствовала, какие теплые руки у гостя.
— А вас никогда не тянуло сделать что-нибудь безнравственное?
Ах, как ее тянуло шепнуть ему на ушко, чего ей хочется, прямо здесь и сию минуту! Но вместо этого она отодвинулась от него подальше.
— Я полагаю, что это крайне неподобающий вопрос, тем более в устах человека, пришедшего в гости.
Парень прищурился и окинул ее лукавым
— Скорее, это вы здесь в гостях, Клара.
Клара шутливо изобразила испуг.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Вы же кузина Гло. — Он гордо вскинул голову. — Меня зовут Маркус.
Маркус. Лоррен и Глория только что говорили о Маркусе и… о какой-то их совместной задумке.
— Мне о вас рассказывали, — продолжал между тем Маркус.
— Вот как? Хорошее или плохое?
— Мне казалось, я помню, что именно, но сейчас уже сомневаюсь в этом. — Он встал с кровати. — И убедить себя снова можно только одним способом. Сегодня вечером вы пойдете со мной прогуляться. Я поведу вас в «Зеленую мельницу», это…
— Знаю, знаю, самый крутой «тихий» кабак во всем городе! — сгоряча выпалила Клара и заметила на лице Маркуса явное изумление. Откуда ей, Простушке Кларе, знать о «Зеленой мельнице»? — То есть, я хотела сказать, кто-то мне что-то о нем говорил, — поправилась она. — Что-то очень нехорошее.
— Значит, договорились, — сказал Маркус, посветлев лицом. — Встретимся ровно в полночь.
— Я не нахожу эту мысль удачной. Вас я не знаю и не могу пойти куда бы то ни было с вами вдвоем.
— А мы будем не вдвоем. Гло и Рен тоже пойдут с нами, — смеясь, успокоил ее Маркус.
— Погодите-ка, — проговорила Клара, искренне шокированная. — Вы хотите меня уверить, будто кузина Глория бывает в заведениях, подобных «Зеленой мельнице»? — Ей никогда бы не пришло в голову, что Глория способна тайком посещать подобные кабаки — даже в Нью-Йорке о «Зеленой мельнице» говорили как о заведении с дурной репутацией. Если верить сплетням, там царила атмосфера блестящая и в то же время исполненная угрозы, а принадлежал бар молодым красивым гангстерам.
— Обычно не ходит, но сегодня мы собираемся отпраздновать ее короткую стрижку. — Он пожал плечами.
У Клары в мозгу стала вырисовываться определенная картина. Ни при каких обстоятельствах Глория не захотела бы, чтобы Клара тащилась куда бы то ни было вслед за ней. Если Маркус и впрямь «слышал о ней все», то уж это понимать должен бы. А, следовательно, сделанное Маркусом приглашение было заранее задумано девчонками: они что-то задумали, а на него спихнули исполнение. Разве Глория не об этом говорила в своей спальне — что-то вроде «Маркус берет все на себя»? Клара пока не могла определить, к чему стремится сам этот красавчик, но одно было ей совершенно ясно: он вовсе не так прост, как можно подумать с первого взгляда.
— Как я понимаю, жених Глории тоже идет туда? Уверена, что ему не захочется упустить такой праздничный повод.
— Давайте назовем этот поход, — сказал Маркус, глядясь в ее зеркало и приглаживая волосы, — предварительным девичником. Мальчикам вход воспрещен.
— Ага, теперь понятно. Но вы, наверное, будете чувствовать себя свободнее, если воспретить вход и кузинам?
— Приведите хоть одну причину, по которой вы не можете пойти с нами.
— А по какой причине я должна туда идти? — парировала Клара. Ей очень хотелось пойти, но надо было поупрямиться, чтобы не разрушать образ.
— По той причине, что там буду я, — ответил ей Маркус. — А с Глорией я уже обо всем договорился. Она вправду хочет, чтобы вы пошли с нами. Даже приготовила для вас подходящее платье.
Потом он встал, приподнял воображаемую шляпу и вышел из комнаты, оставив на память о себе запахи надежды и лосьона для бритья.
***
Они договорились, что Клара придет в комнату Глории ровно в одиннадцать вечера.
За пять минут до этого срока она сделала последние приготовления: припудрила лицо, на которое уже был наложен макияж, бросила в сумочку губную помаду, компакт-пудру и жевательную резинку с гвоздикой; дважды внимательно рассмотрела зубы. Но сейчас эти привычные действия казались ей только смутной тенью, остатками того далекого мира, к которому она больше не принадлежала.
В последний раз Клара была в «тихом» баре накануне того дня, когда ей пришлось покинуть Нью-Йорк. Жаркое августовское солнце прокалило весь город насквозь. Она как раз делала последний глоток мартини, когда завыли сирены. «Полиция! Никому не двигаться с места!» Не прошло и нескольких секунд, как музыка смолкла, зажглось освещение, и подвыпившая толпа с воплями заметалась по залу в поисках выхода.
Клара не успела и пикнуть, как кто-то толкнул ее к потайному люку за стойкой бара. Потом она на четвереньках пробиралась через сырой подвал, заставленный ящиками со спиртным, — там сновали крысы — и наконец добралась до железной двери, выходившей на тротуар. На улице было тихо и пустынно, ничего похожего на сумасшедший дом, который творился в баре. Можно спокойно убираться домой.
А можно и угнать «черный ворон», припаркованный на углу: одна дверь распахнута настежь, ключ зажигания болтается на своем законном месте, а поблизости — ни единого копа.
Проще пареной репы.
Клара прыгнула за руль в тот самый момент, когда из «Рыжего» повалила полиция, толкая перед собой табунок скованных наручниками бунтарок. На приборной доске она увидела переключатели. Отыскала тот, под которым было написано «Сирена», нажала, потом повернула ключ зажигания и вдавила в пол педаль газа. «Воронок» рванул с места и молнией понесся по Восточной Четвертой улице, грохоча незакрытой задней дверью. Полицейские, которым теперь некуда стало загнать «пленных», побежали что есть духу за ней вслед, свистя изо всех сил.
Клара смеялась все громче и громче да знай нажимала на педаль газа.
Никогда прежде она не испытывала такого восхитительного чувства полной свободы. Она свернула на Пятую авеню, выключила сирену и залюбовалась отражением машины в бесчисленных витринах, мимо которых проносилась на бешеной скорости. Потом круто свернула и помчалась по Центральному парку, мимо пруда, время от времени включая ненадолго сирену и распугивая кого только удавалось. Она ехала уже по улице Риверсайд-драйв, когда над Ист-Сайдом [42] поднялось солнце. Клара нашла безлюдный перекресток, остановила машину прямо посреди улицы и выдернула ключ зажигания — как только будет возможность, выбросит в Гудзон.
42
Часть Манхэттена к востоку от Пятой авеню.