Стервятник
Шрифт:
Они ужинали на одном из уровней просторной террасы из белого камня, широкой лентой спускавшейся от стен дворца к океану. Розовый шар заходящего солнца, отдававшего последнее тепло, ласковый ветер, изысканные вина и предупредительность слуг располагали к расслаблению и вызывали сильное искушение поддаться чувству ложной безопасности. Однако маска простодушия, надетая Эрмионом, не обманула ни Стервятника, ни аббата. За фразами, брошенными вскользь, за самыми невинными вопросами угадывались холодная расчетливость, неуязвимая логика, изощренный ум самого опытного из провинциалов ордена.
С той самой минуты, как Люгер сел в карету, он вынужден был играть роль
Королевский наместник Аркис также присутствовал за этим столом со своими военачальниками, ближайшими советниками и двумя юными наложницами, одна из которых была осведомительницей провинциала. Аркис выжидал и говорил мало - в случае, если бы за неожиданным убийством генерала последовало ослабление ордена, наместник мог извлечь из этого несомненную пользу. Люгера он не помнил, но в конце концов, все могло измениться с тех пор, как Аркис в последний раз побывал в Фирдане. Он не отличался глубоким умом, зато хорошо знал, чего хочет, и в его распоряжении находилась изрядная часть военного флота Эворы. Эту фигуру Кравиус также не сбрасывал со счетов.
Таким образом, аббату пришлось напрячь всю свою изворотливость, чтобы не задеть интересы обоих правителей архипелага и в то же время без противоречий объяснить им причины своего появления здесь. В любую минуту могла прийти весть от настоящего посланника ордена и Кравиусу стоило большого труда сохранять на лице выражение безмятежного спокойствия.
По виду Эрмиона нельзя было сказать, верит ли он аббату или уже вынес гостям смертный приговор. Вполне возможно, что в эту самую минуту люди провинциала или наместника допрашивали с пристрастием кого-нибудь из команды "Ангела". Затянувшийся ужин превращался для гостей в изощренную пытку. Похоже, Эрмион ждал, пока один из них не выдержит напряжения.
Наконец, разговор коснулся летающего корабля и той памятной ночи, когда Кравиус лишился глаза и был таинственным образом убит его помощник. Аббат хорошо понимал, что тут лгать не имело смысла. Если бы Эрмион знал, что вскоре ему самому придется увидеть корабль Сферга, он был бы менее любопытен. Рассказ о черном лебеде озадачил его - это было что-то новое среди известных ему проявлений магии и таинств превращений. Провинциал склонялся к тому, чтобы задержать в Эмбрахе этого скользкого аббата и его подозрительного молчаливого спутника, - поступая так, Эрмион ничем не рисковал. Он еще не знал, как отнесется к такому решению наместник Аркис, но, в конце концов, прибывшие на "Ангеле" были не его гостями. Почему-то Эрмиону казалось, что когда угроза лишиться второго глаза станет реальной, аббат расскажет ему подлинную историю убийства генерала Алфиоса.
Но провинциалу не суждено было это проверить.
Со стороны темнеющего океана донесся далекий грохот. Многие, особенно военные из свиты Аркиса, вскочили со своих мест. Видимость спокойствия сохранили только Эрмион, Кравиус и Люгер, но причиной этого у последнего было неведение. Ему не был знаком этот звук, однако остальным он, видимо, не предвещал ничего хорошего. Над архипелагом быстро сгущались фиолетовые сумерки и в южной стороне можно было разглядеть слабые вспышки у самого горизонта, похожие на молнии далекой грозы.
Вскоре к наместнику пришел человек с берега и выслушав его, Аркис повернулся к Эрмиону с потемневшим лицом. Оба правителя архипелага некоторое время о чем-то совещались. Воспользовавшись этим, Кравиус наклонился к Люгеру и спросил с самым невинным видом:
– Сын мой, готов ли ты немного поработать мечом?
– Это одно из моих любимых занятий, - ответил Люгер, разглядывая хитро блестевший зрачок на лице аббата.
– Когда в этом появляется необходимость...
– Такая необходимость скоро появится. Я тебе обещаю!
– Кравиус ухмыльнулся и Слот вдруг почему-то вспомнил об исчезнувшей земмурской сабле.
Между тем, они остались одни за столом, во главе которого теперь возвышалась одинокая фигура Эрмиона. Хмурый взгляд провинциала был обращен к югу, где разыгрывалось неизвестное сражение. Все приглашенные толпились у края террасы, обозначенного низким мраморным парапетом. Отсюда был виден порт и прилегающая к нему часть города. Десятки воинов устремились на корабли. Заметно увеличилось количество охранников Эрмиона. Эта суета, предвещавшая хаос войны, была на руку Люгеру и аббату. Кравиус сидел, прикрыв веки и Слот вдруг снова почувствовал, как темная волна накатила на его мозг. Если это и было послание, то оно не содержало ничего конкретного - ни видений, ни образов, ни слов. Только предвкушение какого-то грязного и кровавого преступления, почти пугающего в своей ясности.
Два огня засверкали на темном горизонте - чьи-то корабли пылали, как гигантские костры. Прогремело несколько взрывов, но с террасы были видны только возникшие над океаном и тотчас же растворившиеся в сумерках белые облака.
Бой приближался - это было очевидно. Несколько больших военных кораблей, вышедших из порта, показались из-за восточной башни дворца. Люгер пытался угадать, что предпримет теперь Кравиус. Нужно было как можно скорее найти способ вернуться на борт "Ангела" и покинуть Эмбрах.
Отдавая приказы защитникам города, Аркис ломал голову над тем, что происходило сейчас в море. Наиболее вероятной причиной паники было внезапное нападение флота Морморы или же новый большой поход объединенных сил пиратов, нашедших убежище на диком побережье Алькобы. Но последний такой поход случился лет сто назад и с тех пор пираты не представляли собой сколь-нибудь заметную угрозу для островов Шенда.
Впрочем, вскоре Аркис был избавлен от сомнений.
28. КОРАБЛЬ-РАЗРУШИТЕЛЬ
Черный силуэт возник на фоне сумеречного темно-фиолетового неба. Вначале этот силуэт был похож на невероятно огромный корабль, приближающийся с юга, но потом стало ясно, что он движется низко над волнами и ему помогают в этом два крыла, под которыми бурлила вода.
Послышался одинокий и испуганный женский визг. Появление летающего корабля вызвало тихую панику на террасе и необъяснимую улыбку на лице аббата. Он нагло уставился на Эрмиона, словно хотел убедиться в том, что сумел вовремя и эффектно предоставить доказательства своих слов. Но провинциалу уже было не до сомнительных гостей. Он готовил себя к чему угодно, только не к такому концу. Ему, знавшему о тайных сторонах мира больше других, казалась нестерпимой мысль о том, что его раздавит неведомая и сверхъестественная сила, о происхождении которой он даже не подозревал.